Никогда не доверяй собаке с оранжевыми бровями.
Название:36 градусов
Автор: A. Kniggendorf
Переводчик: Lazurit
Бета: Клэр
Фандом: TB/X1999/Clamp Campus Detectives
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг: R/NC-17
Дисклеймер: Все принадлежит Кламп и автору
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
Ворнинг для этой главы: Я предупреждала на счет дендрофилии? В этой главе она начинается. Правда, рейтинг примерно PG-15, сакура все-таки не тентаклевый монстр
читать дальшеA. Kniggendorf: 36 градусов - 3 – Сакуразука Сейширо - Смерть в семье
~ 36 градусов Цельсия отличают живого человека от неодушевленного предмета.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Парк Уэно, Токио,
Январь 1981.
На станции метро Уэно толпились люди. Сейширо - все еще в своей серой школьной форме, с сумкой на плече - спокойно вышел из поезда на 10:48 и пробрался сквозь толпу. Дом, который он делил со своей матерью, с тех пор как его отдали ей шесть лет назад, находился с востока от Шова-дори и к югу от Тайто-чо. Обычно он выходил на Нака-Окачимачи, а не на следующей за ней гигантской станцией Уэно.
Сейширо двинулся на запад. Снег скрипел под его ногами, все еще падали снежинки. На станции ноги бесчисленных прохожих утоптали снег до мокрой сероватой массы. Здесь, в глубине парка, вдали от музеев, снег лежал нетронутым белым покрывалом. На искрящихся просторах виднелись черные деревья с блестящей от инея корой. Он покинул тропинку, по которой прогуливались люди, наслаждаясь свежим зимним воздухом, и свернул к деревьям. Он слышал смех школьников, кидающихся снежками. Очевидно, не только академия Кламп решила, что ее ученики не должны пропустить чистый снег глубиной в несколько сантиметров, такое редкое для Токио событие. Сейширо планировал хорошо провести этот неожиданный выходной.
Его дыхание паром повисло в холодном воздухе, рассеялось и снова замерло паром. Сегодня было значительно холоднее, чем обычно. Слабо искрящийся иней покрывал край его поднятого воротника. Ткань была влажной там, где ее согревало его дыхание. Тусклый свет зимнего солнца проникал сквозь падающий снег и обледенелые ветви дерева. Сучковатый пугающий ствол сверкал от инея. Капли льда, словно жемчужины, свисали с голых ветвей. Опасная красота.
Сейширо лучше других знал, насколько опасной может быть эта красота. Более того, предполагалось, что он не должен подходить к Дереву без своей матери. Он сложил свои замерзшие руки на груди.
- Дерево-сан?
- « …Тебе не стоило приходить сюда. »
Розоватый призрак мабороши замерцал вокруг черного скелета ветвей и исчез. Сейширо уходить не собирался. Стащив перчатку с руки, он нащупал в сумке маленький блокнотик. – Дерево-сан, у меня есть вопрос. - Он перелистал страницу с пентаграммой, нарисованной карандашом.
Тишина. Бумага ничуть не изменилась. Бумага с карандашными линиями. От нее исходило слабое синее сияние. – Дерево-сан?
Тишина.
Он начал поворачивать блокнот на своей раскрытой ладони. Ветви негромко зашелестели. Затрепетали снежинки. Часть из них растаяла на блокноте, и в некоторых местах бумага пошла волнами. Синеватое свечение исчезло и снова появилось, а после снова исчезло... Сейширо прищурился. Когда синеватое сияние исчезло, он замер и пальцем провел по линиям перевернутого символа...
- «... Прекрати...»
Единственная розетка цветов сакуры расцвела на ветке прямо над ним. – Теперь ты ответишь на мои вопросы? – спокойно спросил он, сминая страницу, над которой уже появилось слабое красноватое мерцание.
- «... Ты такое упрямое существо, Сей-чан ...» - вздохнуло дерево, и мабороши окутал их.
- Академия Кламп имеет форму символа Сумераги. Она постоянно пересекается метро и трамваями. - Сейширо, согревшийся в тепле сакуры и расстегнувший пиджак, сидел на самой низкой толстой ветке. Его спина удобно опиралась о массивный ствол. - Символ диаметром в милю, перечерчивающийся каждые пятнадцать минут. Как только я коснулся ворот, меня должно было скинуть в Токийский залив. Но... это было круто…
- «...Круто? Ты имеешь в виду - резко?..»
- Я имею в виду… - Он подыскал подходящее описание, – волнующе…- Сейширо протянул руку к сакуре, наслаждаясь нежностью цветов, касающихся кожи насколько позволял рукав. – Там что-то происходит, Дерево-сан, но я не знаю что. Ты видело это на бумаге. Когда я поворачиваю лист на тридцать шесть градусов, наша сила пропадает, и мы видим пентакль Сумераги. Но в нем нет их силы. Но как только я прослеживаю линии пентакля взглядом...
- «... Сумераги ставят дух над материей, намерение над действием. Именно это и поддерживает пентакль...»
Сейширо вздохнул. - Я знаю. Дух уникален. Поэтому у пентакля одна вершина. Материя представлена дуальностями, такими как «Плоть и Кровь», «Жизнь и Смерть», следовательно, их символизируют две вершины. - Он опустил голову на плотный пучок цветов. - Я изучал тексты с тех пор, как меня научили читать.
- «... Даже древние?..»
- Древние, новые, промежуточные, - фыркнул Сейширо. – С недавних пор даже те, о которых я не должен знать, пока мне не исполнится двадцать один. Но это было бесполезно. Я спрашивал мать и своих наставников, но это их не заинтересовало. - Он согнул ноги и оперся подбородком на колени. - Они хотят, чтобы я бросил учебу, как только окончу среднюю школу, а это будет уже через месяц.
- «... А ты не хочешь этого?..»
- Нет. Я хочу понять. - Он резко запустил руку в цветы рядом со своей головой, оторвав несколько и прижав их к губам, вдыхая усилившийся запах смятых лепестков. - Жизнь и смерть, плоть и кровь, – промурлыкал он. - Они, так или иначе, перекрывают дух.
- «... Или переписывают его...»
- Как?
- «... Ты узнаешь. Это запутанный, торопливый мир...» - Было что-то предупреждающее в том, как пахли цветы и темная шершавая кора плясала на его коже. Цветы трепетали рядом с его пульсом на запястьях и горле. Самые юные веточки, почти ростки, без коры, трущей его кожу, вились вокруг него. Расслабляя. Успокаивая. Волнуя.
- «... Научись быть частью этого...» - Ветки вокруг его запястий напряглись, кора скребнула по его пульсу, и со вспышкой боли, надрезала кожу. Кровь хлынула из ран и… исчезла. Он попытался вырваться на свободу. Ветки еще крепче сжали его, врезаясь глубже, ритмично двигались на расцарапанной коже и пили... В его голове сакура мрачно шептала о власти, о силе... о наследовании. Когда дерево отпустило его, ссадины на запястьях стали не более чем памятью.
- «... Скоро твоя мать вернется домой ...» - нежно сказала сакура. – «... А теперь иди. Не заставляй ее ждать...»
Тайто-чо, Токио,
два часа спустя.
- Прощай ... мама.
Он выдохнул это у ее губ, даря поцелуй. Она хотела этого, а ему было нетрудно осуществить ее желание. Ее губы были холодны. От холода и тяжелых хлопьев падающего снега, а не от смерти, которую она выдохнула ему в рот.
На снегу и по дому вилась дорожка высохшей крови. Белое кимоно, с оставшимися от ее последней жертвы бордовыми пятнами и вытекающей из нее темно-красной жизнью. Красные пятна, покрывающие снег под ней и вокруг его коленей, уголь ее волос ... вместе все это до странности напоминало цветы камелии, которые она так любила при жизни.
Он встал и невозмутимо оглядел ее тело. Ему нужно было переодеться. Эту школьную форму больше нельзя носить. Кроме того, ему нужно было позаботиться о кровавых следах, которые она оставила в доме. Это не было его добычей.
Его добычей была она.
«Забери ее себе, Дерево-сан, » - мысленно потребовал он, и магия защекотала его вены. Все больше безупречных снежинок превращалось в розоватые лепестки. Он сосредоточился и направил вихрь лепестков к дому, в гостиную. «И насколько ты лучше криминалистов?» - мысленно спросил он дерево.
- «... Настолько, насколько ты мне позволишь...»
«Ясно» - Сейширо решил, что потом надо будет поискать кровь на полу в гостиной. Он направился вверх по лестнице в свою комнату, чтобы переодеться в другую форму. Снаружи над обледенелым бамбуковым фонтаном блистала кроваво-красная камелия. Тень дома глубоким синим цветом падала на нетронутый снег.
- Здравствуй, Сейширо-кун. – Стоящий перед ним мужчина наконец-то признал его существование. - Я пришел к твоей матери. Завтра наши занятия возобновятся. Если ты… - мужчина снял тяжелые ботинки, повесил свои пальто и шерстяной шарф на вешалку.
Сейширо почтительно закрыл за ним дверь. Он не мог обратиться к мужчине. Наставники никогда не называли своих имен. Впрочем, они и не были должны. - Сенсей, скажите, пожалуйста, насколько вы близки с моей матерью?
- Конечно, я близок Сецуке-сан. – Мужчина надулся от гордости. – Она мне словно сестра! Все финансовые и другие дела клана были возложены на меня с тех пор, как она заняла свою должность.
-Понятно, – дружелюбно кивнул Сейширо. – Тогда я буду звать вас оджи-сан.
- Оджи-сан?! Как ты смеешь?
Сейширо медленно склонил голову набок, с любопытством глядя на него. - В конце концов, вы ведь брат моей матери, так? Жаль, что я не спрашивал о родственниках. Честно говоря, я предполагал, что их нет, поэтому не спрашивал о них, прежде чем убить ее.
Сейширо удобно устроился на диване и терпеливо ждал, пока эта специфическая информация не дойдет до «Оджи-сан». Наконец, он выпустил в воздух струйку магии, чтобы вывести мужчину из оцепенения. Для большего эффекта, он позволил нескольким лепесткам сакуры разлететься по комнате. От внезапно оказавшейся в его руках власти, от возможностей и ощущения собственной значимости кружилась голова.
На низком столике затрепетали еще несколько лепестков. Они были более глубокого цвета, с темно-красным оттенком смерти. В его мыслях глубокий насмешливый голос напомнил ему, что игры пора прекратить. С очередным вихрем лепестков - а пошло оно все к черту! - Сейширо повиновался, - Теперь, если не возражаете, оджи-сан, я хотел бы получить ваши записи.
Рот мужчины приоткрылся. – Ч- что!?
- Записи. – Сейширо взмахнул рукой. – Ну, знаете, все, чем вы занимались: архив, связи, имена, явки, свидетельства о собственности... - Он замолчал, словно погрузившись в мысли. - Ах да! - Он размял пальцы. - И не забудьте номер счета в банке, а также пароли для контакта с правительством, пожалуйста.
Снова прошло некоторое время, прежде чем мужчина понял, что от него требуется, и вынул из кармана большой медный ключ, подходящий к запертому сундуку рядом с мягким уголком. Пентаграммы на ключе и сундуке, китайский иероглиф, кисточки, а также несколько барьеров – достаточно просто найти, если знаешь, что искать. Мужчина бросил на него еще один пристальный взгляд и повернул ключ в замочной скважине.
- Да, мне всего пятнадцать. - Сейширо позволил себе насмешливо улыбнуться, отвечая на несформулированный вопрос, висевший в воздухе с тех пор, как «оджи-сан» понял, с кем говорит. - Но мои учителя говорят, что я развит не по годам.
Документы, бумаги, и ключи к шифрам медленно выкладывались перед ним на столе. – Знаешь… - мужчина сглотнул и вытер со своего высокого лба несколько бусин пота. – Ты… ты не должен убивать ме…
- Боюсь, вы ошибаетесь, оджи-сан, - дружелюбно ответил Сейширо, вставая на ноги. – Конечно, я должен убить вас. Иначе, это не было бы законным наследованием. - Вихрь лепестков сакуры стал гуще. «Оджи-сан» не дрогнул. Сейширо отметил нежданную храбрость мужчины уважительным поклоном и ударил.
Он протянул свободную руку к лежащим на столе салфеткам и вытер кровь. С неудовольствием он заметил, что часть крови впиталась в рукав школьной формы. К завтрашнему дню ему нужно постирать и высушить один из пиджаков, или…
Он пожал плечами. Ничего не поделаешь. Обернул промокший рукав бумажным полотенцем и продолжил складывать документы и прочие принадлежности в свой и без того набитый портфель.
-Прощайте, оджи-сан. Боюсь, наш завтрашний урок придется отменить.
Дверь захлопнулась за ним. Ветер разносил по комнате лепестки сакуры, убирая следы крови, отпечатки пальцев и труп. Дом принадлежал клану. Еще долгие годы никто сюда не придет. Хотя Сейширо может еще раз поискать следы, когда придет за немногими оставленными в доме вещами. Это не будет слишком небрежно.
А сегодня еще нужно сделать домашнее задание: доклад об одном из императоров и рисунок последнего пристанища вышеуказанного императора. Напевая веселую мелодию, он вприпрыжку направился обратно к парку Уэно. Национальный Музей открыт до 17:00. Если он поторопится, то у него будет больше часа, чтобы собрать информацию и сделать первый набросок для своего проекта.
Первые признаки появились, когда он в третий раз за сегодня пересекал станцию Уэно. Яркий свет жег его глаза, а проталкивающиеся к поездам люди расплывались. Саканаги. Пока что слабое и рваное. Встав у стены, где было не так много людей, он передохнул. Обратная реакция была угрожающе близка. Ему нужно выбраться из толпы...
Саканаги. Он должен позаботиться о нем. Перенаправить его...
Слева от него горели огни зала торжеств. Он отвел взгляд. В висках стучала боль. Краем офуда он расцарапал до крови подушечку большого пальца. Не следует делать это на виду. Он призвал тени. Мабороши. Он не защитит Сейширо от саканаги, но скроет от чужих глаз. Кровью он начертил на карте символ...
Нетвердой походкой он подошел к деревьям. Черные стволы танцевали вокруг него, а день померк и казался ночью. Он едва видел тропинку, по которой шел. Скрипел снег. В снегу виднелись оставленные невидимкой следы. Сейширо чертыхнулся. Он делал ошибки. Тропинка. Песок. Шаги. Тупые когти, стучащие по земле. Лай.
Окропленная кровью офуда упала на рыжеватую шубу, подпрыгнула и застряла.
Послышалось влажное чавканье и короткий визг. Последовала жуткая тишина, подчеркнутая медленным, нетвердым старушечьим шагом и звуком чего-то скользкого, тянущегося по песчаной дорожке.
- Почи? – испуганно спросил надтреснутый старческий голос. - Почи, не дергай за поводо…
Услышав крик, Сейширо вздрогнул. Голова закружилась. Он почувствовал тошноту. От следующего крика он едва не упал с дерева, но мелкие, гладкие ветки сакуры подхватили его, обвившись вокруг плеч и талии.
Он сжал зубы от боли в висках. Он собирался переслать саканаги старой ведьме, а не чертовой собаке. Она не стала бы так шуметь, если б тянувшиеся за ней внутренности принадлежали ей...
Розетки цветов стирали пот с его щек и висков. Ветер успокаивающе обдувал его кожу. Дерево ласкало пульс на его горле и запястьях. – «... Шшш... Это второе убийство за столь короткое время. Мне следовало внимательнее следить за тобой. Ты такой высокий по сравнению со своей предшественницей. Я забываю, что ты еще не взрослый, что я не могу относиться к тебе так же, как к ней. Прекрасно исполнено. Это - кровь. Кровь сделала тебя беспечным...
- Не достаточно беспечным... - Сейширо опустил голову на прохладную подушку из цветов и вынудил себя соткать иллюзию. Где-то под ним снова завопила плачущая женщина. За белым Тоса-ину, с залитыми кровью клыками и грудью, тянулся кровавый след, исчезающий между деревьями. - Теперь они будут искать только собаку...- Сейширо вздохнул и, закрыв глаза, глубже погрузился в цветы. Дерево снова погладило его виски. - Я должен... домашнее задание ...
Ветер свистел в ставшей непроницаемой тьме мабороши. Шум, издаваемый ветками и цветами, стал громче и заглушал сонный шепот Сейширо. Длинная ветка с единственной розеткой бутонов проползла по его талии.
- «... Спи...»
Он боролся с ней, с ее ласковыми прикосновениями... Другая покрытая цветами ветвь обвилась вокруг его плеч и устроилась под головой. Ветки вытащили тетрадь, торчащую из туго набитого портфеля. Ему показалось, что он видел, как зеленая веточка обернулась вокруг ручки, которую он прицепил к тетради. Веточка изогнулась, приспосабливаясь. Наконец, кончик ручки зацарапал по бумаге, оставляя за собой иероглифы...
... он спал. Он не должен был...
Парк Уэно, Токио,
на следующий день перед рассветом.
Во тьме расплывался серебристый, прозрачный туман. Постепенно он принял форму человеческого тела. Стройный, с изящными конечностями и узкими ладонями... традиционная китайская туника... он склонился над ним, коснулся его щеки, кончики пальцев дотронулись до его скулы, словно в благоговейном трепете. Послышалось имя... Чень Юэ... Вежливый поклон. Длинная коса за его спиной покачивалась при каждом движении. Насмешливый взгляд раскосых блестящих серых глаз... Смех. Удар руки. Ошметки на доске для Го. Хмурое «ты сжульничал» уносится ветром. Смерть императора...
... нет, мертвый император. А Юэ смеялся.
- «...Сей-чан...» - Что-то пушистое коснулось его щеки. – « ... Пора вставать...»
Сейширо заморгал от нисходящего с кроны света. Цветы под его головой быстро исчезли. Он изо всех сил попытался сесть в гнезде из побегов и ветвей, которое сплела сакура, пока он ... Он нахмурился. Так не должно было случиться. Дереву нельзя было так сильно доверять. Он…- А где китаец?
- «... Китаец?..»
- Не заговаривай мне зубы, - упрекнул ее Сейширо и потер ладонью глаза. – Только что он был здесь... Он... Юэ. – Он вытащил из волос несколько светло-зеленых листиков и уставился на них.
- «... Юэ был Сакуразукамори в тревожные времена, когда правление императора Сушуна подходило к концу» - уступило дерево. – «... Чень Юэ. Он приехал в Японию беженцем и остался... кем-то еще...» - сакура задрожала. В воздухе кружились лепестки. ... Он был особенным, хотя и похожим на тебя, Сей-чан. Такой любопытный, такой ...живой в своей работе со смертью...
- Ты помнишь всех моих предшественников?
- «... Некоторых. Тех, кто изменил что-то. Кто был для меня не только средством к существованию...»
На грубой коре у его ног ветер трепал изодранную тетрадь. Пятна сока покрывали страницы, пятна сока и каракули. К своему удивлению, он разобрал первую строчку: «История императора Сушуна». Ветви зашелестели. Это был не сон? Розетка цветов погладила его по щеке. Сейширо раздраженно отмахнулся от нее, но дерево настаивало.
- «... В юности твоя мать тоже была любопытна...»
Розетка цветов вернулась к его щеке. До него донесся сладкий аромат сакуры. Тонкая веточка обвилась вокруг его шеи и нырнула за ворот. Она пощекотала его кожу, приподнимая подбородок, чтобы открыть место, где под кожей пульсировали артерии.
- «... Но ты будешь гораздо лучше нее. Сакуразукамори предназначен быть моими глазами и ушами, моим инструментом для понимания мира живых. Они навредили мне, когда превратили Сецуку-чан из девочки, которой она была, в ту пустую оболочку, которую ты знал...
В голосе Дерева зазвучало собственничество, или даже агрессия. – «... Они должны были служить мне...» - Грубая кора ветки коснулась чего-то очень чувствительного под рубашкой Сейширо, и он невольно вдохнул. – «... Они не должны были забирать то, что принадлежит мне!..» - Толстая скрюченная ветвь обернулась вокруг его левого бедра, раздвигая его ноги, льнула к паху. Его тело изогнулось, почувствовав неожиданное тепло. Пальцы вцепились в грубую кору, покрывая себя кровью. – «... Даааа...»
Тонкая ветка, дразнясь, двигалась у него во рту. Зубы Сейширо резко сомкнулись на ней, и он почувствовал во рту горьковатый сок с ощутимым привкусом старой крови. Кровью своих израненных ладоней он вслепую начертил символ «Вежливость». Дерево вздрогнуло, отступая. – «... Собираешься учить меня хорошим манерам?» - удивленно спросило оно.
- Было бы вежливее спросить, не так ли? - Сейширо тихо чертыхнулся, заметив, что в рассерженный голос, которым он приказал дереву держаться подальше, невольно вплелись нотки желания. - Ты не сможешь подчинить меня!
- «... А ты меня...» - Дерево засмеялось, когда он вырвался на свободу.- « ... Ничья?» - предложило оно.
- Посмотрим. – Сейширо привел в порядок свой пиджак, поправил лацканы и рукава и пригладил рукой свои растрепанные, испачканные соком волосы. – И в следующий раз я не буду так добр! – Закинув сумку на плечо, он спрыгнул вниз. Не оглядываясь.
-«... Так похож на Юэ...» - Зашуршали ветви. К Сейширо устремились лепестки сакуры. Один из них опустился на плечо. Он раздраженно стряхнул его. – «... Захватывающие перспективы...»
Ночью в парке никого не было. Пустота. Остатки вчерашнего снега, подмороженные ночными холодами, скрипели под его ботинками. Ветер лохматил его волосы и свистел в ветвях призрачных деревьев.
На рассвете парк Уэно был опасным местом.
У опасности было новое имя.
Ее имя было Сейширо.
Продолжение следует в
A. Kniggendorf: 36 градусов - 4 – Сумераги Субару - Время истекло.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания (переведены тяп-ляп):
(1) бамбуковый фонтан. «Сиси-одоси» или «оленье пугало» использовался японскими земледельцами, чтобы отпугивать разнообразных животных-вредителей от урожая. Потом эти фонтаны стали использоваться в японских садах, поскольку их движение символизировало течение времени. Состоит из вертикальных стоек и прикреплённого к ним пустотелого коромысла, в которое через находящуюся сверху трубку или жёлоб поступает вода. При наполнении коромысла вес воды заставляет его опрокинуться, при этом вода выливается, а коромысло издаёт резкий звук, ударяясь о твёрдую поверхность снизу. Опорожнённое коромысло возвращается в исходное положение, снова наполняясь водой.
(2) Оджи-сан – дядя (яп). Не обязательно брат отца или матери, это вполне может быть «дядя Степа-милиционер»
(3) Тоса-ину: японская порода бойцовских собак; смесь Сикоку-ину и какой-либо сильной, крупной европейской собаки, например, английского бульдога, немецкого пойнтера, дога, бультерьера, сенбернара и датского дога. Заметьте, что японские собачьи бои сильно отличаются от кровавых поединков, незаконно проводимых в других странах мира.
[источник: www.bulldoginformation.com/Tosa-inu.html]
(4) Чень Юэ. Династия Чень(557-589) была четвертой и последней из Южных династий в Китае. Уничтожена династией Суй. На момент основания династии императором У-ди, ее позиции были чрезвычайно слабы, она владела только небольшой частью территории предшествующей династии Лян, и та была опустошена войнами, приведшими к падению Лян. Однако преемники императора У-ди, Вэнь-ди и Сюань-ди, были способными правителями, и государство постепенно крепло и усиливалось, сравниваясь в силе со своими соперниками, Северной Чжоу и Северной Ци. Однако после того, как Северная Чжоу уничтожила Северную Ци в 577 г., Чэнь оказалась загнанной в угол. Еще хуже было то, что ее последний император Чэнь Шубао оказался некомпетентным и нестрогим правителем, и Чэнь в конце концов была уничтожена империей Суй, сменившей Северную Чжоу.
[источник: en.wikipedia.org/wiki/Emperor_Wen_of_Sui_China]
[источник: en.wikipedia.org/wiki/Chen_Dynasty]
Чень Юэ выдуманный персонаж, предполагается, что в это время в Империи Чень идет война, и он иммигрирует в Ямато, Японию (через корейское царство Пэкче). Особой роли в этом фике он не играет.
(5) Император Сушун был убит в 592 году. Дата его смерти отмечает начало периода Асука (593 - 710), которую характеризуют сильное влияние китайской культуры на Японию (включая жесткие земельные реформы, придворные чины, первый свод законов, календарь, и смесь Буддизма и Даосизма).
(6) Го. Вперые игра в Го упоминается в литературе в 625 году, примерно четверть века после времени Юэ. Но она базируется на китайской игре Вэйци, изобретенная примерно в 2000 году до н.э.
Автор: A. Kniggendorf
Переводчик: Lazurit
Бета: Клэр
Фандом: TB/X1999/Clamp Campus Detectives
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг: R/NC-17
Дисклеймер: Все принадлежит Кламп и автору
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
Ворнинг для этой главы: Я предупреждала на счет дендрофилии? В этой главе она начинается. Правда, рейтинг примерно PG-15, сакура все-таки не тентаклевый монстр
читать дальшеA. Kniggendorf: 36 градусов - 3 – Сакуразука Сейширо - Смерть в семье
~ 36 градусов Цельсия отличают живого человека от неодушевленного предмета.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Парк Уэно, Токио,
Январь 1981.
На станции метро Уэно толпились люди. Сейширо - все еще в своей серой школьной форме, с сумкой на плече - спокойно вышел из поезда на 10:48 и пробрался сквозь толпу. Дом, который он делил со своей матерью, с тех пор как его отдали ей шесть лет назад, находился с востока от Шова-дори и к югу от Тайто-чо. Обычно он выходил на Нака-Окачимачи, а не на следующей за ней гигантской станцией Уэно.
Сейширо двинулся на запад. Снег скрипел под его ногами, все еще падали снежинки. На станции ноги бесчисленных прохожих утоптали снег до мокрой сероватой массы. Здесь, в глубине парка, вдали от музеев, снег лежал нетронутым белым покрывалом. На искрящихся просторах виднелись черные деревья с блестящей от инея корой. Он покинул тропинку, по которой прогуливались люди, наслаждаясь свежим зимним воздухом, и свернул к деревьям. Он слышал смех школьников, кидающихся снежками. Очевидно, не только академия Кламп решила, что ее ученики не должны пропустить чистый снег глубиной в несколько сантиметров, такое редкое для Токио событие. Сейширо планировал хорошо провести этот неожиданный выходной.
Его дыхание паром повисло в холодном воздухе, рассеялось и снова замерло паром. Сегодня было значительно холоднее, чем обычно. Слабо искрящийся иней покрывал край его поднятого воротника. Ткань была влажной там, где ее согревало его дыхание. Тусклый свет зимнего солнца проникал сквозь падающий снег и обледенелые ветви дерева. Сучковатый пугающий ствол сверкал от инея. Капли льда, словно жемчужины, свисали с голых ветвей. Опасная красота.
Сейширо лучше других знал, насколько опасной может быть эта красота. Более того, предполагалось, что он не должен подходить к Дереву без своей матери. Он сложил свои замерзшие руки на груди.
- Дерево-сан?
- « …Тебе не стоило приходить сюда. »
Розоватый призрак мабороши замерцал вокруг черного скелета ветвей и исчез. Сейширо уходить не собирался. Стащив перчатку с руки, он нащупал в сумке маленький блокнотик. – Дерево-сан, у меня есть вопрос. - Он перелистал страницу с пентаграммой, нарисованной карандашом.
Тишина. Бумага ничуть не изменилась. Бумага с карандашными линиями. От нее исходило слабое синее сияние. – Дерево-сан?
Тишина.
Он начал поворачивать блокнот на своей раскрытой ладони. Ветви негромко зашелестели. Затрепетали снежинки. Часть из них растаяла на блокноте, и в некоторых местах бумага пошла волнами. Синеватое свечение исчезло и снова появилось, а после снова исчезло... Сейширо прищурился. Когда синеватое сияние исчезло, он замер и пальцем провел по линиям перевернутого символа...
- «... Прекрати...»
Единственная розетка цветов сакуры расцвела на ветке прямо над ним. – Теперь ты ответишь на мои вопросы? – спокойно спросил он, сминая страницу, над которой уже появилось слабое красноватое мерцание.
- «... Ты такое упрямое существо, Сей-чан ...» - вздохнуло дерево, и мабороши окутал их.
- Академия Кламп имеет форму символа Сумераги. Она постоянно пересекается метро и трамваями. - Сейширо, согревшийся в тепле сакуры и расстегнувший пиджак, сидел на самой низкой толстой ветке. Его спина удобно опиралась о массивный ствол. - Символ диаметром в милю, перечерчивающийся каждые пятнадцать минут. Как только я коснулся ворот, меня должно было скинуть в Токийский залив. Но... это было круто…
- «...Круто? Ты имеешь в виду - резко?..»
- Я имею в виду… - Он подыскал подходящее описание, – волнующе…- Сейширо протянул руку к сакуре, наслаждаясь нежностью цветов, касающихся кожи насколько позволял рукав. – Там что-то происходит, Дерево-сан, но я не знаю что. Ты видело это на бумаге. Когда я поворачиваю лист на тридцать шесть градусов, наша сила пропадает, и мы видим пентакль Сумераги. Но в нем нет их силы. Но как только я прослеживаю линии пентакля взглядом...
- «... Сумераги ставят дух над материей, намерение над действием. Именно это и поддерживает пентакль...»
Сейширо вздохнул. - Я знаю. Дух уникален. Поэтому у пентакля одна вершина. Материя представлена дуальностями, такими как «Плоть и Кровь», «Жизнь и Смерть», следовательно, их символизируют две вершины. - Он опустил голову на плотный пучок цветов. - Я изучал тексты с тех пор, как меня научили читать.
- «... Даже древние?..»
- Древние, новые, промежуточные, - фыркнул Сейширо. – С недавних пор даже те, о которых я не должен знать, пока мне не исполнится двадцать один. Но это было бесполезно. Я спрашивал мать и своих наставников, но это их не заинтересовало. - Он согнул ноги и оперся подбородком на колени. - Они хотят, чтобы я бросил учебу, как только окончу среднюю школу, а это будет уже через месяц.
- «... А ты не хочешь этого?..»
- Нет. Я хочу понять. - Он резко запустил руку в цветы рядом со своей головой, оторвав несколько и прижав их к губам, вдыхая усилившийся запах смятых лепестков. - Жизнь и смерть, плоть и кровь, – промурлыкал он. - Они, так или иначе, перекрывают дух.
- «... Или переписывают его...»
- Как?
- «... Ты узнаешь. Это запутанный, торопливый мир...» - Было что-то предупреждающее в том, как пахли цветы и темная шершавая кора плясала на его коже. Цветы трепетали рядом с его пульсом на запястьях и горле. Самые юные веточки, почти ростки, без коры, трущей его кожу, вились вокруг него. Расслабляя. Успокаивая. Волнуя.
- «... Научись быть частью этого...» - Ветки вокруг его запястий напряглись, кора скребнула по его пульсу, и со вспышкой боли, надрезала кожу. Кровь хлынула из ран и… исчезла. Он попытался вырваться на свободу. Ветки еще крепче сжали его, врезаясь глубже, ритмично двигались на расцарапанной коже и пили... В его голове сакура мрачно шептала о власти, о силе... о наследовании. Когда дерево отпустило его, ссадины на запястьях стали не более чем памятью.
- «... Скоро твоя мать вернется домой ...» - нежно сказала сакура. – «... А теперь иди. Не заставляй ее ждать...»
Тайто-чо, Токио,
два часа спустя.
- Прощай ... мама.
Он выдохнул это у ее губ, даря поцелуй. Она хотела этого, а ему было нетрудно осуществить ее желание. Ее губы были холодны. От холода и тяжелых хлопьев падающего снега, а не от смерти, которую она выдохнула ему в рот.
На снегу и по дому вилась дорожка высохшей крови. Белое кимоно, с оставшимися от ее последней жертвы бордовыми пятнами и вытекающей из нее темно-красной жизнью. Красные пятна, покрывающие снег под ней и вокруг его коленей, уголь ее волос ... вместе все это до странности напоминало цветы камелии, которые она так любила при жизни.
Он встал и невозмутимо оглядел ее тело. Ему нужно было переодеться. Эту школьную форму больше нельзя носить. Кроме того, ему нужно было позаботиться о кровавых следах, которые она оставила в доме. Это не было его добычей.
Его добычей была она.
«Забери ее себе, Дерево-сан, » - мысленно потребовал он, и магия защекотала его вены. Все больше безупречных снежинок превращалось в розоватые лепестки. Он сосредоточился и направил вихрь лепестков к дому, в гостиную. «И насколько ты лучше криминалистов?» - мысленно спросил он дерево.
- «... Настолько, насколько ты мне позволишь...»
«Ясно» - Сейширо решил, что потом надо будет поискать кровь на полу в гостиной. Он направился вверх по лестнице в свою комнату, чтобы переодеться в другую форму. Снаружи над обледенелым бамбуковым фонтаном блистала кроваво-красная камелия. Тень дома глубоким синим цветом падала на нетронутый снег.
- Здравствуй, Сейширо-кун. – Стоящий перед ним мужчина наконец-то признал его существование. - Я пришел к твоей матери. Завтра наши занятия возобновятся. Если ты… - мужчина снял тяжелые ботинки, повесил свои пальто и шерстяной шарф на вешалку.
Сейширо почтительно закрыл за ним дверь. Он не мог обратиться к мужчине. Наставники никогда не называли своих имен. Впрочем, они и не были должны. - Сенсей, скажите, пожалуйста, насколько вы близки с моей матерью?
- Конечно, я близок Сецуке-сан. – Мужчина надулся от гордости. – Она мне словно сестра! Все финансовые и другие дела клана были возложены на меня с тех пор, как она заняла свою должность.
-Понятно, – дружелюбно кивнул Сейширо. – Тогда я буду звать вас оджи-сан.
- Оджи-сан?! Как ты смеешь?
Сейширо медленно склонил голову набок, с любопытством глядя на него. - В конце концов, вы ведь брат моей матери, так? Жаль, что я не спрашивал о родственниках. Честно говоря, я предполагал, что их нет, поэтому не спрашивал о них, прежде чем убить ее.
Сейширо удобно устроился на диване и терпеливо ждал, пока эта специфическая информация не дойдет до «Оджи-сан». Наконец, он выпустил в воздух струйку магии, чтобы вывести мужчину из оцепенения. Для большего эффекта, он позволил нескольким лепесткам сакуры разлететься по комнате. От внезапно оказавшейся в его руках власти, от возможностей и ощущения собственной значимости кружилась голова.
На низком столике затрепетали еще несколько лепестков. Они были более глубокого цвета, с темно-красным оттенком смерти. В его мыслях глубокий насмешливый голос напомнил ему, что игры пора прекратить. С очередным вихрем лепестков - а пошло оно все к черту! - Сейширо повиновался, - Теперь, если не возражаете, оджи-сан, я хотел бы получить ваши записи.
Рот мужчины приоткрылся. – Ч- что!?
- Записи. – Сейширо взмахнул рукой. – Ну, знаете, все, чем вы занимались: архив, связи, имена, явки, свидетельства о собственности... - Он замолчал, словно погрузившись в мысли. - Ах да! - Он размял пальцы. - И не забудьте номер счета в банке, а также пароли для контакта с правительством, пожалуйста.
Снова прошло некоторое время, прежде чем мужчина понял, что от него требуется, и вынул из кармана большой медный ключ, подходящий к запертому сундуку рядом с мягким уголком. Пентаграммы на ключе и сундуке, китайский иероглиф, кисточки, а также несколько барьеров – достаточно просто найти, если знаешь, что искать. Мужчина бросил на него еще один пристальный взгляд и повернул ключ в замочной скважине.
- Да, мне всего пятнадцать. - Сейширо позволил себе насмешливо улыбнуться, отвечая на несформулированный вопрос, висевший в воздухе с тех пор, как «оджи-сан» понял, с кем говорит. - Но мои учителя говорят, что я развит не по годам.
Документы, бумаги, и ключи к шифрам медленно выкладывались перед ним на столе. – Знаешь… - мужчина сглотнул и вытер со своего высокого лба несколько бусин пота. – Ты… ты не должен убивать ме…
- Боюсь, вы ошибаетесь, оджи-сан, - дружелюбно ответил Сейширо, вставая на ноги. – Конечно, я должен убить вас. Иначе, это не было бы законным наследованием. - Вихрь лепестков сакуры стал гуще. «Оджи-сан» не дрогнул. Сейширо отметил нежданную храбрость мужчины уважительным поклоном и ударил.
Он протянул свободную руку к лежащим на столе салфеткам и вытер кровь. С неудовольствием он заметил, что часть крови впиталась в рукав школьной формы. К завтрашнему дню ему нужно постирать и высушить один из пиджаков, или…
Он пожал плечами. Ничего не поделаешь. Обернул промокший рукав бумажным полотенцем и продолжил складывать документы и прочие принадлежности в свой и без того набитый портфель.
-Прощайте, оджи-сан. Боюсь, наш завтрашний урок придется отменить.
Дверь захлопнулась за ним. Ветер разносил по комнате лепестки сакуры, убирая следы крови, отпечатки пальцев и труп. Дом принадлежал клану. Еще долгие годы никто сюда не придет. Хотя Сейширо может еще раз поискать следы, когда придет за немногими оставленными в доме вещами. Это не будет слишком небрежно.
А сегодня еще нужно сделать домашнее задание: доклад об одном из императоров и рисунок последнего пристанища вышеуказанного императора. Напевая веселую мелодию, он вприпрыжку направился обратно к парку Уэно. Национальный Музей открыт до 17:00. Если он поторопится, то у него будет больше часа, чтобы собрать информацию и сделать первый набросок для своего проекта.
Первые признаки появились, когда он в третий раз за сегодня пересекал станцию Уэно. Яркий свет жег его глаза, а проталкивающиеся к поездам люди расплывались. Саканаги. Пока что слабое и рваное. Встав у стены, где было не так много людей, он передохнул. Обратная реакция была угрожающе близка. Ему нужно выбраться из толпы...
Саканаги. Он должен позаботиться о нем. Перенаправить его...
Слева от него горели огни зала торжеств. Он отвел взгляд. В висках стучала боль. Краем офуда он расцарапал до крови подушечку большого пальца. Не следует делать это на виду. Он призвал тени. Мабороши. Он не защитит Сейширо от саканаги, но скроет от чужих глаз. Кровью он начертил на карте символ...
Нетвердой походкой он подошел к деревьям. Черные стволы танцевали вокруг него, а день померк и казался ночью. Он едва видел тропинку, по которой шел. Скрипел снег. В снегу виднелись оставленные невидимкой следы. Сейширо чертыхнулся. Он делал ошибки. Тропинка. Песок. Шаги. Тупые когти, стучащие по земле. Лай.
Окропленная кровью офуда упала на рыжеватую шубу, подпрыгнула и застряла.
Послышалось влажное чавканье и короткий визг. Последовала жуткая тишина, подчеркнутая медленным, нетвердым старушечьим шагом и звуком чего-то скользкого, тянущегося по песчаной дорожке.
- Почи? – испуганно спросил надтреснутый старческий голос. - Почи, не дергай за поводо…
Услышав крик, Сейширо вздрогнул. Голова закружилась. Он почувствовал тошноту. От следующего крика он едва не упал с дерева, но мелкие, гладкие ветки сакуры подхватили его, обвившись вокруг плеч и талии.
Он сжал зубы от боли в висках. Он собирался переслать саканаги старой ведьме, а не чертовой собаке. Она не стала бы так шуметь, если б тянувшиеся за ней внутренности принадлежали ей...
Розетки цветов стирали пот с его щек и висков. Ветер успокаивающе обдувал его кожу. Дерево ласкало пульс на его горле и запястьях. – «... Шшш... Это второе убийство за столь короткое время. Мне следовало внимательнее следить за тобой. Ты такой высокий по сравнению со своей предшественницей. Я забываю, что ты еще не взрослый, что я не могу относиться к тебе так же, как к ней. Прекрасно исполнено. Это - кровь. Кровь сделала тебя беспечным...
- Не достаточно беспечным... - Сейширо опустил голову на прохладную подушку из цветов и вынудил себя соткать иллюзию. Где-то под ним снова завопила плачущая женщина. За белым Тоса-ину, с залитыми кровью клыками и грудью, тянулся кровавый след, исчезающий между деревьями. - Теперь они будут искать только собаку...- Сейширо вздохнул и, закрыв глаза, глубже погрузился в цветы. Дерево снова погладило его виски. - Я должен... домашнее задание ...
Ветер свистел в ставшей непроницаемой тьме мабороши. Шум, издаваемый ветками и цветами, стал громче и заглушал сонный шепот Сейширо. Длинная ветка с единственной розеткой бутонов проползла по его талии.
- «... Спи...»
Он боролся с ней, с ее ласковыми прикосновениями... Другая покрытая цветами ветвь обвилась вокруг его плеч и устроилась под головой. Ветки вытащили тетрадь, торчащую из туго набитого портфеля. Ему показалось, что он видел, как зеленая веточка обернулась вокруг ручки, которую он прицепил к тетради. Веточка изогнулась, приспосабливаясь. Наконец, кончик ручки зацарапал по бумаге, оставляя за собой иероглифы...
... он спал. Он не должен был...
Парк Уэно, Токио,
на следующий день перед рассветом.
Во тьме расплывался серебристый, прозрачный туман. Постепенно он принял форму человеческого тела. Стройный, с изящными конечностями и узкими ладонями... традиционная китайская туника... он склонился над ним, коснулся его щеки, кончики пальцев дотронулись до его скулы, словно в благоговейном трепете. Послышалось имя... Чень Юэ... Вежливый поклон. Длинная коса за его спиной покачивалась при каждом движении. Насмешливый взгляд раскосых блестящих серых глаз... Смех. Удар руки. Ошметки на доске для Го. Хмурое «ты сжульничал» уносится ветром. Смерть императора...
... нет, мертвый император. А Юэ смеялся.
- «...Сей-чан...» - Что-то пушистое коснулось его щеки. – « ... Пора вставать...»
Сейширо заморгал от нисходящего с кроны света. Цветы под его головой быстро исчезли. Он изо всех сил попытался сесть в гнезде из побегов и ветвей, которое сплела сакура, пока он ... Он нахмурился. Так не должно было случиться. Дереву нельзя было так сильно доверять. Он…- А где китаец?
- «... Китаец?..»
- Не заговаривай мне зубы, - упрекнул ее Сейширо и потер ладонью глаза. – Только что он был здесь... Он... Юэ. – Он вытащил из волос несколько светло-зеленых листиков и уставился на них.
- «... Юэ был Сакуразукамори в тревожные времена, когда правление императора Сушуна подходило к концу» - уступило дерево. – «... Чень Юэ. Он приехал в Японию беженцем и остался... кем-то еще...» - сакура задрожала. В воздухе кружились лепестки. ... Он был особенным, хотя и похожим на тебя, Сей-чан. Такой любопытный, такой ...живой в своей работе со смертью...
- Ты помнишь всех моих предшественников?
- «... Некоторых. Тех, кто изменил что-то. Кто был для меня не только средством к существованию...»
На грубой коре у его ног ветер трепал изодранную тетрадь. Пятна сока покрывали страницы, пятна сока и каракули. К своему удивлению, он разобрал первую строчку: «История императора Сушуна». Ветви зашелестели. Это был не сон? Розетка цветов погладила его по щеке. Сейширо раздраженно отмахнулся от нее, но дерево настаивало.
- «... В юности твоя мать тоже была любопытна...»
Розетка цветов вернулась к его щеке. До него донесся сладкий аромат сакуры. Тонкая веточка обвилась вокруг его шеи и нырнула за ворот. Она пощекотала его кожу, приподнимая подбородок, чтобы открыть место, где под кожей пульсировали артерии.
- «... Но ты будешь гораздо лучше нее. Сакуразукамори предназначен быть моими глазами и ушами, моим инструментом для понимания мира живых. Они навредили мне, когда превратили Сецуку-чан из девочки, которой она была, в ту пустую оболочку, которую ты знал...
В голосе Дерева зазвучало собственничество, или даже агрессия. – «... Они должны были служить мне...» - Грубая кора ветки коснулась чего-то очень чувствительного под рубашкой Сейширо, и он невольно вдохнул. – «... Они не должны были забирать то, что принадлежит мне!..» - Толстая скрюченная ветвь обернулась вокруг его левого бедра, раздвигая его ноги, льнула к паху. Его тело изогнулось, почувствовав неожиданное тепло. Пальцы вцепились в грубую кору, покрывая себя кровью. – «... Даааа...»
Тонкая ветка, дразнясь, двигалась у него во рту. Зубы Сейширо резко сомкнулись на ней, и он почувствовал во рту горьковатый сок с ощутимым привкусом старой крови. Кровью своих израненных ладоней он вслепую начертил символ «Вежливость». Дерево вздрогнуло, отступая. – «... Собираешься учить меня хорошим манерам?» - удивленно спросило оно.
- Было бы вежливее спросить, не так ли? - Сейширо тихо чертыхнулся, заметив, что в рассерженный голос, которым он приказал дереву держаться подальше, невольно вплелись нотки желания. - Ты не сможешь подчинить меня!
- «... А ты меня...» - Дерево засмеялось, когда он вырвался на свободу.- « ... Ничья?» - предложило оно.
- Посмотрим. – Сейширо привел в порядок свой пиджак, поправил лацканы и рукава и пригладил рукой свои растрепанные, испачканные соком волосы. – И в следующий раз я не буду так добр! – Закинув сумку на плечо, он спрыгнул вниз. Не оглядываясь.
-«... Так похож на Юэ...» - Зашуршали ветви. К Сейширо устремились лепестки сакуры. Один из них опустился на плечо. Он раздраженно стряхнул его. – «... Захватывающие перспективы...»
Ночью в парке никого не было. Пустота. Остатки вчерашнего снега, подмороженные ночными холодами, скрипели под его ботинками. Ветер лохматил его волосы и свистел в ветвях призрачных деревьев.
На рассвете парк Уэно был опасным местом.
У опасности было новое имя.
Ее имя было Сейширо.
Продолжение следует в
A. Kniggendorf: 36 градусов - 4 – Сумераги Субару - Время истекло.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания (переведены тяп-ляп):
(1) бамбуковый фонтан. «Сиси-одоси» или «оленье пугало» использовался японскими земледельцами, чтобы отпугивать разнообразных животных-вредителей от урожая. Потом эти фонтаны стали использоваться в японских садах, поскольку их движение символизировало течение времени. Состоит из вертикальных стоек и прикреплённого к ним пустотелого коромысла, в которое через находящуюся сверху трубку или жёлоб поступает вода. При наполнении коромысла вес воды заставляет его опрокинуться, при этом вода выливается, а коромысло издаёт резкий звук, ударяясь о твёрдую поверхность снизу. Опорожнённое коромысло возвращается в исходное положение, снова наполняясь водой.
(2) Оджи-сан – дядя (яп). Не обязательно брат отца или матери, это вполне может быть «дядя Степа-милиционер»
(3) Тоса-ину: японская порода бойцовских собак; смесь Сикоку-ину и какой-либо сильной, крупной европейской собаки, например, английского бульдога, немецкого пойнтера, дога, бультерьера, сенбернара и датского дога. Заметьте, что японские собачьи бои сильно отличаются от кровавых поединков, незаконно проводимых в других странах мира.
[источник: www.bulldoginformation.com/Tosa-inu.html]
(4) Чень Юэ. Династия Чень(557-589) была четвертой и последней из Южных династий в Китае. Уничтожена династией Суй. На момент основания династии императором У-ди, ее позиции были чрезвычайно слабы, она владела только небольшой частью территории предшествующей династии Лян, и та была опустошена войнами, приведшими к падению Лян. Однако преемники императора У-ди, Вэнь-ди и Сюань-ди, были способными правителями, и государство постепенно крепло и усиливалось, сравниваясь в силе со своими соперниками, Северной Чжоу и Северной Ци. Однако после того, как Северная Чжоу уничтожила Северную Ци в 577 г., Чэнь оказалась загнанной в угол. Еще хуже было то, что ее последний император Чэнь Шубао оказался некомпетентным и нестрогим правителем, и Чэнь в конце концов была уничтожена империей Суй, сменившей Северную Чжоу.
[источник: en.wikipedia.org/wiki/Emperor_Wen_of_Sui_China]
[источник: en.wikipedia.org/wiki/Chen_Dynasty]
Чень Юэ выдуманный персонаж, предполагается, что в это время в Империи Чень идет война, и он иммигрирует в Ямато, Японию (через корейское царство Пэкче). Особой роли в этом фике он не играет.
(5) Император Сушун был убит в 592 году. Дата его смерти отмечает начало периода Асука (593 - 710), которую характеризуют сильное влияние китайской культуры на Японию (включая жесткие земельные реформы, придворные чины, первый свод законов, календарь, и смесь Буддизма и Даосизма).
(6) Го. Вперые игра в Го упоминается в литературе в 625 году, примерно четверть века после времени Юэ. Но она базируется на китайской игре Вэйци, изобретенная примерно в 2000 году до н.э.
@темы: Нетленчики, Кламп-фики
-
-
12.11.2007 в 17:58(Шутка)
Кстати в русском варианте текст воспринимаеть по-другому. В какой-то другой плоскости. Любопытное явление. Не первый раз замечаю.
Буду ждать продолжения)
-
-
12.11.2007 в 20:26Спасибо. ^_^
Кстати в русском варианте текст воспринимаеть по-другому.
Я пока переводила, тоже это заметила. Несмотря на то, что я стараюсь по мере сил стилизовать перевод под оригинал. К примеру, читая на английском, я замечала упомянутого тобой натурализма.
-
-
12.11.2007 в 21:09Тут не в переводчике дело. Скорее всего в строении языка, а может еще в чем-то)
. К примеру, читая на английском, я замечала упомянутого тобой натурализма.
А в переводе он явно виден, правда?