Никогда не доверяй собаке с оранжевыми бровями.
Название:36 градусов - глава 4
Автор: A. Kniggendorf
Блог автора: users.livejournal.com/akk_/
Переводчик: Lazurit
Бета: Клэр
Фандом: TB/X1999/Clamp Campus Detectives
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг: R/NC-17
Дисклеймер: Все принадлежит Кламп и автору
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
читать дальшеA. Kniggendorf: 36 градусов - 4 – Сумераги Субару - Время истекло
~ Япония лежит на 36° к северу от экватора и на 138° к востоку от гринвичского меридиана.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Кабучи-чо, Синдзюку,
Декабрь 1999.
Он слышал эхо своих шагов. На потрескавшемся асфальте тихо скрипели кусочки штукатурки. Проходя по пустынным улицам брошенного района, Субару невольно прибавил шагу. Он чувствовал... угрозу, уязвимость. Впервые с того случая на Радужном Мосту, нет, с тех пор, как Сейширо предал его? Предательство, так Сакуразукамори назвал это. С тех пор он не заботился о своей безопасности настолько, чтобы чувствовать угрозу. А теперь оглядывался, всматриваясь в усыпанную обломками домов улицу, ожидая увидеть прячущиеся во тьме безликие тени.
Дом на Сакура-дори был брошен. Чистая штукатурка потрескалась, а ее кусочки осыпались на тротуар и когда-то ухоженные сакуры, давшие улице название. Его квартира находилась на верхнем этаже. С крыши дома можно было увидеть офисное здание в Синдзюку-чо на Аямэ-дори. Субару смутно помнил, как играл свет неоновых реклам на его белых стенах. Здания на противоположной стороне улицы были усыпаны этими рекламами. Были...
Землю покрывали обломки. Обломки и булыжники, и...
Дверь, все еще висевшая на входе, покачивалась на петлях. Нечему было защитить этот дом. Субару задался вопросом, мог ли он.
В его квартире скопилось много пыли. Одно окно треснуло, хотя стекло все еще более или менее защищало квартиру. Побелка с потолка покрывала ту немногую мебель, которую он потрудился принести в дом: тонкий белый слой лежал на кровати и заброшенном столе в углу рядом с дверью. Результат одного из землетрясений, волновавших столицу Японии весь прошлый год.
Барьеры тихо зашипели, когда он пересек комнату и сел на кровать, не обращая внимания на пыль и кусочки штукатурки. Его шрамы почувствовали барьер, и по рукам растеклось знакомое тепло. Жгучая боль пронзила рассеченное запястье; он сжал его рукой. Имплантированный глаз бился в унисон с ритмом его пульса. Постепенно яростная боль в запястье стала терпимее, а шрамы-символы на руках засияли.
Сакуразукамори.
Он дрожал - и ненавидел себя за это. Снова и снова перед его мысленным взором представал разрываемый на части дух. Субару все еще слышал его последний испуганный крик, видел безнадежность в его глазах, и то, как за несколько разрушительных секунд он всосался в черные глубины сакуры.
Он знал, что Сакуразукамори запечатывал души в дерево. Но он всегда предполагал, что они запечатывались... целиком. Это... Сидя на своей простой, усыпанной побелкой кровати в пустой квартире в Кабучи-чо, крепко сжав руки у локтей, Субару признался себе, что не знал. Он не знал, что станет ... станет...
Сакуразукамори.
Охотником за душами, для разрывающего их дерева.
Его тошнило, но желудок был пуст. Он снова не мог есть.
Разодранный.
Он спрятал лицо в ладонях и прижал их к своим глазам.
«... Ты не подходишь для этого...»
Даже на картине Сейширо сакура несомненно была окутана кровавой тьмой. 1981 год. Когда Сейширо нарисовал ее, ему было шестнадцать. Он уже... был Сакуразукамори. Он знал, что дерево делало с его жертвами.
И все же ... он добавил полоску белизны, касающейся окровавленного ствола. Лунный свет? Художественная вольность, допущенная потому, что это хорошо смотрелось, или ...?
Субару вздрогнул. Могила императора Сушуна. Сакуразука, убийцы императоров... если это было правдой, то отношения между их кланами переходят на совершенно другой уровень. Сушун, 32-ой Император, начиная с того, как боги назначили императором Дзимму, правил Ямато в конце исторического периода Кофун. Был убит на пятом году своего правления, и местонахождение его могилы неизвестно... Вполне вероятно. Сакуразукамори не оставил ничего, что можно было бы похоронить.
Дерево действительно всосало в свои глубины одного из духовных лидеров Японии?
Тогда почему оно так разозлилось, когда Субару сказал ему об этом?
Субару встал, игнорируя боль в порезанном запястье. Почему-то Сушун казался ему важным. Рукавом своей рубашки он стер толстый слой пыли с книг, громоздившихся на заброшенном столе в углу унылой комнаты. Если бы он подумал об этом, то должен был бы запереть их в безопасном месте. В писаниях Сумераги была опасная магия, опасные знания. Но...
... его это не волновало. Когда он понял это, по его телу пробежали мурашки.
Он решительно открыл первую хронику...
Царствование Сушуна несколько раз упоминалось в более поздних хрониках. Он проигнорировал их. Письмо китайскими иероглифами пришло в Японию во время правления императрицы Суйко, которая заняла трон после гибели Сушуна. В ее время была написана первая хроника. Читать было трудно - даже для человека с таким всесторонним образованием, как у него.
Сумераги были тогда неприметным кланом; и если бы один из принцев, Сетоку, не интересовался их искусствами и не выразил желание им научиться, то их существование так и не было бы замечено. Но скоро принц стал известен благодаря своим предсказаниям, включая убийство императора Сушуна. Хотя искусства, описанные в книге, весьма отличались от современного онмеджицу, Субару должен был признать, что предсказания Сетоку были поразительно точны.
Эта точность, казалось, шокировала самого принца. Когда пророчество стало сбываться, он попытался изменить судьбу императора. Однако его попытки задобрить оскорбленных врагов императора подарками, купленными на деньги из его собственной казны, потерпели поражение, и Сушун был убит. Своими действиями принц заслужил еще большее уважение при дворе, а вместе с ним возвысились и Сумераги.
Многие ждали, что «принц Мира» взойдет на трон, но его стремлению помешал глава могущественного клана Сога, Сога но Умако, который возвел на трон императрицу Суйко. Об этом человеке Субару мог сказать многое, но ничего хорошего. Говорили, что Сога но Умако убил императора рукой Атай Гома, придворного. Но тело Сушуна не было найдено, и Сога но Умако остался при власти. Вместе со своим сыном и внуком он практически правил Японией более двух поколений.
Онмеджицу, такое, каким его знал Субару, прибыло из Китая в Японию во время правления Сушуна. Сакуразука использовали темное онмеджицу. Они прибыли в Японию по воле клана Сога? Они заслужили благосклонность своего хозяина и покровителя, устраняя тех, кто угрожал ему? В писаниях были несколько довольно неблагожелательных комментариев о китайских художниках и священниках, которых клан Сога держал при дворе. Но почему же сакура рассердилась на него?
«... потому что ты... Сумераги?...»
В этом не было смысла... Субару склонил голову над древней книгой. Вдохнул аромат старой кожи и пыли. Книга была переписана вручную. Иероглифы подлинника были слишком древние, чтобы их можно было скопировать при помощи техники. Запах, испарина...
Запах воска и дыма, шелест шелка ... мужчина в формальном одеянии опустился на колени перед священником - нет, магом - в чем-то напоминающим импровизированный шикифуку. На его груди лежат четки, ногти подкрашены хной. Между ними стоит маленькая глиняная чаша с водой. Слева и справа от нее воткнуты церемониальные кинжалы. Ручки кинжалов украшены кисточками и древними китайскими монетами, отполированными до блеска. Рядом с кисточками висят журавлиные перья, перья и ленты...
Комнату озаряет мерцающий свет факела на высокой треноге. И все же стены испещрены тенями. Тенями, которые, казалось, кружатся, двигаются сами по себе, независимо от пламени факела. Темные волосы ниспадают на вышитый ворот шикифуку. Печальные глаза мага подчеркнуты углем. На жердочке затрепетала птица... шикигами? Нет…
- Принц... - Взгляд мага все так же печален. Со своим гостем он говорил тихим, почти нежным голосом. - Удачное предсказание - это больше чем просто набор событий.
- И все же – прервал его тот, - По моему предсказанию рано или поздно мы с ним увидимся. - Темные глаза на благородном лице вспыхнули.
- Неважно, что вы предскажете, это в любом случае произойдет, - зловеще произнес маг, решительно махнув изящной белой рукой в сторону зеркальной поверхности воды между ними. Свет танцевал на подвеске, привязанной к четкам, которые украшали его узкие плечи. Когда маг поклонился своему собеседнику, золото блеснуло в свете факела. Пентакль. – Онмедо не допускает другого варианта.
Огонь вспыхнул сильнее. Лепестки сакуры закружились по комнате, часть их подлетела к факелу и стала пеплом. Принц чертыхнулся и потянулся за мечом. Не поднимая глаз, маг схватил того за рукав, успокаивая.
По спине мага, не дающего принцу обнажить лезвие, пробежали мурашки. Зашелестели складки шикифуку. Послышался тихий шепот.
Маг вскинул голову. Изумрудные глаза смотрели прямо на Субару, яркие и широко раскрытые, блестящие сами по себе и лучащиеся...
... ненавистью.
Субару отшатнулся. Он не мог очнуться, не мог вздохнуть. Его голову пронзила боль, достигшая своего апогея жжением в правом глазу. Ветки сакуры тянулись к магу и принцу... На мгновение лепестки ослепили его. Принц убежал. Маг, взвыв от ярости, боролся против жесткой ветви, крепко обвившейся вокруг его горла. Глиняная чаша разбилась. Водное зеркало треснуло. Нитка, на которой висели четки, порвалась, бусинки запрыгали по земляному полу. Пентакль падал, словно в замедленной съемке. Рука с накрашенными хной ногтями подхватила его. Ветви сакуры вились вокруг запястья и руки, сгибая, сворачивая. Пентакль выпал из сломанных пальцев. На нем заиграл свет факела. На земляной пол падала тень от пентакля...
... переворачивавшая его.
Выворачивавшая его на изнанку.
Создававшая его противоположность.
Пентаграмму.
Тень выросла и поглотила комнату, становясь глубже, темнее, приобретая оттенок крови и лепестков сакуры...
... Субару очнулся, тяжело дыша…
…и упал со стула. Он приземлился на пол, и его позвоночник пронзила боль. Пульс участился. Он прижал ладонь к своему правому глазу, а горящее от ран запястье – к груди. Он…у него не было кошмаров с тех пор… с тех пор как…по крайней мере кошмаров, не касающихся Сейширо и…
Он глядел в прошлое...
...и в свои собственные глаза.
Он смотрел в зеркало...
...и видел свою противоположность.
Объятие Сейширо расслабилось и он... прошептал, уткнувшись Субару в грудь. – «... словно зеркальное отражение прошлого...»
Субару вздрогнул. Это было зеркало в зеркале в зеркале...
... а если он пытался приглядеться, они распадались на тысячи осколков. Словно картина ... когда он смотрел слишком долго или слишком близко, она менялась на глазах, превращаясь в что-то другое, что-то новое. Он не знал, что же было в этом энергичном, психоделическом сочетании ярких цветов, мазков и пятен. В картине был... нет, не талант ... но живость, энергия ... любопытство? Желание - нет, жажда попробовать и посмотреть, что получится.
Он никогда не делал ничего подобного. Его собственные стены всегда были пусты. Белые стены вокруг простой темно-коричневой функциональной мебели. Немного цвета добавляли учебники, которыми он пренебрег ради собственных обязанностей и...
Хокуто.
Все живое в этих стенах принадлежало ей. Растения в горшках, открытки, клейкие записки, смешные кофейные чашки, мягкие игрушки, тапочки-кролики... Он не хотел даже думать об одежде, которую она натягивала на него.
У него не было своей жизни. У его сестры была. И он видел это. Его счастье принадлежало не ему, а ей. «…Ты узнаешь, каково это…»
Он встал. Он не должен оставаться здесь. Это место было его домом не больше, чем дом Сейширо или его сад.
Он натянул свой перепачканный, измятый плащ и…
Книги. Он не мог снова оставить их незащищенными. Он нашел в кармане чистую офуда, сосредоточился и положил ее в кучу книг. Не идеально, но сойдет. Он задыхался в этой комнате. Внимательно рассмотрел пыль на полу, затем, наконец, закрыл дверь, добавив к замку еще одно заклинание, и повернулся, собираясь выйти из прихожей. Остановился. На глаза ему попался открытый платяной шкаф, и перед его мысленным взором предстало его отражение в зеркале, оставленном в другом доме. Он стряхнул пыль с темно-серого плаща, брошенного дома, когда он переехал в академию. Из рукава торчал шарф того же цвета; из кармана выглядывали кожаные перчатки. Если он придет в этом в дом Имоноямы, то не будет похож на нищего.
Он закрыл входную дверь и вышел на усыпанную обломками улицу. Замер на секунду и надел перчатки. Больше нет причин держать шрамы на виду, не так ли?
Одевать шарф он не стал.
~: ~: ~: ~: ~
Двигаясь по Синдзюку-дори, он пересек деловую часть города. Токио так разросся, что большинство транспортных систем стали автономными. Не то, чтобы это имело значение. Он снова шел по пустынным улицам. Порывы ветра разносили по улицам мусор. Район Чийода, в котором находился императорский дворец, был до странности нетронут. Еще одна защищенная зона, не имеющая отношения ни к одному из кеккаев. Кажется, только когда часть зданий была разрушена, стали заметны остальные. На мгновение ему захотелось войти в ворота Ханзомон и ступить на императорскую землю. Его положение главы клана Сумераги было достаточно для этого, и все же ... он был... Сакуразукамори, убийцей ...? ... императора? Он вздрогнул. Нет, ноги такого человека не должны касаться императорской земли. Он обошел ее по Учибори-дори.
Еще находясь в деловом центре города, он почувствовал, как появляется кекай. Гинза. Спустя мгновение он пересек улицу по диагонали и запрыгнул на одно из зданий. Сидя на краю плоской крыши, в длинном, темном развевающемся на ветру плаще, со скрещенными руками, он ждал. Это не займет много времени. Никогда не занимало...
»Каково твое желание?» Три часа спустя слова отозвались эхом в мыслях Субару, пока он смотрел на стройный силуэт прыгающего по крышам "Камуи". Странный, бессвязный разговор. Желания. Какие желания? А знают ли другие, где он теперь? А волнует ли это его? Было ли все это? Тогда... почему...?
Не было конца вопросам. Улицы Гинзы все еще не повреждены и сверкают в лучах дневного света. И все же... совсем недавно было Рождество, не так ли? Улицы должны быть заполнены жизнью, блеском и звоном. Намики-дори, которую он только что пересек, должна была напоминать искрящуюся Рождественскую открытку с бесчисленными гирляндами и украшениями, висящими на голых деревьях. Но она была уныла и пуста. На грани восприятия негромко потрескивала магия кеккая, скорее всего чувствующего, что его грань перешел Дракон Земли. Субару проигнорировал его.
Натаку умер.
Он ничего не чувствовал. Разве он не должен был что-то чувствовать? Однажды Сейширо сказал ему, что Сакуразукамори ничего не чувствует; может, это значит, что он… Или Субару просто не беспокоился о... его желаниях? Желаниях других людей?
"Камуи" проигнорировал его желание или не знал о нем?
А вообще, есть ли у него желания?
»Не осталось ничего, чего я хотел бы»
Разумеется, он не хотел идти в академию и столкнуться с кем-то из Печатей. Разумеется, он не хотел…
Но он пойдет. У него есть ответственность перед Деревом, перед своим... домом, перед... Японией? Он не был уверен в последнем. Сакурадзука служили Японии, императору, как и Сумераги? Тогда, почему…
Сейширо умер, и Субару был там, рядом с ним, касался его, видел... его.
Или... нет?
»Такой эгоист», сказал о нем "Камуи". И все же...
Есть легенда, что вместе с левым глазам можно передать другому половину своих сил. «Именно поэтому ты не можешь умереть... правда?» Это был эгоизм? Или что-то…что-то еще?
По его рукам, снова покрытым кожаными перчатками, пробежали мурашки. Он прибавил шагу.
Академия Кламп, Токио,
Декабрь 1999.
Академия странно контрастировала с окружающим ее пустынным городом. Улицы были ярко освещены. В окнах горел свет. Из открытой подвальной двери доносилась танцевальная музыка. Непрерывно шумели проезжающие мимо трамваи. По пути к особняку Имоноямы Субару видел целых три.
К окнам были приклеены бумажные звезды. Вдалеке засмеялась девочка.
Казалось, что ученики академии Кламп старались доказать свою жизнестойкость перед царящим вокруг них разрушением. И, как ни странно, у них получалось. Завидев особняк, Субару пошел медленнее. Рядом с ним находился дом, в котором жили Печати. Теперь он должен быть осторожнее, чтобы не столкнуться с кем-то из них. Бросив взгляд на оставшиеся позади ярко освещенные улицы, площади и мрачный парк, он поднялся по широкой неосвещенной лестнице и потянул за дверной молоток.
Он подождал, пока дверь не открыли. Еще дольше ему пришлось ждать, прежде чем открывший заговорил с ним.
Субару не рассчитывал, что дверь откроет сам хозяин дома. Более того, он не предполагал, что светловолосый директор академии Кламп может так вопить. - Сумераги-сан! Где вы были? Камуи-кун ужасно волновался о вас. Вы должны были позвонить ему немед…
- Имонояма-сан, - Субару покачал головой и подошел к нему ближе, наконец-то скользнув внутрь. – Мне не стоит находиться здесь.
- Но Камуи…
Субару вздохнул и посмотрел тому прямо в глаза, наблюдая, как на красивом лице Имоноямы проявляются узнавание, понимание и шок. - Я больше не Дракон Неба, Имонояма-сан, - невозмутимо сообщил он. - Я больше не могу оставаться на его стороне. Будет лучше, если он не будет знать, что я приходил.
- Ваш глаз... – Имонояма взмахнул дрожащей рукой, словно желая коснуться глаза Субару, но вовремя отвел руку. - Понятно ... – тихо произнес он. - Да. – Выражение его лица немного изменилось, став нерешительным и осторожным. - Так... так что же вы хотите?
По какой-то причине эта осторожность неприятно уколола Субару, но он не знал почему и проигнорировал это. – Мне нужно найти информацию о довольно древнем периоде истории Японии. Моя... новая должность вызвала некоторые ... вопросы, на которые я хочу найти ответ, поскольку они могут затронуть ... баланс сил участвующих в сражении. Я думаю, у меня не достаточно времени, чтобы навести справки в Киото. - Он подождал.
Светловолосый мужчина медленно кивнул. – Ясно.
«...если игнорировать слухи о намереньях принца, описанные в письмах Нитирэна, и сосредоточиться на описании действий участвовавших лиц, то можно с достаточной уверенностью предположить, что принц Сетоку, стараясь задобрить оскорбленную знать от лица разгневанного императора, в это же время приказал убить императора рукой одного из его фаворитов, чтобы минимизировать риск самому в будущем столкнуться с гневом императора.
Затем принц попытался свалить вину на клан Сога, глава которого, Сога но Умако, плел интриги, чтобы добиться большей власти при дворе и, возможно, трона, на который Сетоку метил сам.
План провалился по той причине, что тело Сушуна исчезло с земли Сога. В результате ответственность свалили на несчастного придворного Атаи Гома, у которого было слишком мало средств и связей при дворе, чтобы избежать участи козла отпущения, несмотря на то, что тело Сушуна так и не было найдено и похоронено.
Последовал переворот, закончившийся тем, что Сога но Умако возвел на трон Хризантемы свою племянницу Суйко, дочь императора Киммей. Более двадцати лет Сетоку и Сога влияли на все, что происходило за время благополучного правления императрицы Суйко, например, по всему царству были упрочены величайшие достижения Китая, включая искусства, письменность и распространение Буддизма и Даосизма.
Говорят, что даже саму императрицу Суйко частенько сопровождал учтивый китайский иммигрант, не рисковавший отходить от нее.
Эта альтернативная гипотеза смерти императора Сушуна также объясняет, почему в письме Ямато, фрагменте №42, Атаи Гома был описан как "подчиненный императору" – упомянутый иероглиф, ранее считавшийся недостоверным безо всякой причины, не считая того, что он противоречил описанию событий в письмах Нитирэна.»
Кроме того, на микрофише было видно, что рядом с последней строчкой преподаватель приписал от руки:
"Спорный, но все же блестящий вызов содержанию и фактам писем Нитирэна. Высший балл".
Он прокрутил микрофишу назад:
"Средняя школа Кламп, домашнее задание: Эссе об одном из императоров Японии и рисунок его могилы. Название: История Императора Сушуна ~ Сакуразука Сейширо, 1981."
Рука Субару вздрогнула.
Непривычно быстро он пересек площадь. Имонояма предложил ему остаться на ночь, но он вежливо отказался. Да, он нуждался во сне, в отдыхе. Но большую часть своей жизни он обходился небольшим количеством сна. На краю парка, находясь в центре академии, он оглянулся назад. Плащ развевался на ветру и бил его по ногам. Огромная магическая сила, которую академия копила долгие годы, на мгновение нагрела его шрамы. Магии было достаточно, чтобы растения оставались зелеными даже в середине зимы. В окне первого этажа, который он только что покинул, трепетала занавеска. За окном, высокий силуэт отступил обратно во тьму.
Продолжение следует в:
A. Kniggendorf: 36 градусов -5 – Сакуразука Сейширо - Время пришло
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания автора (переведены тяп-ляп):
(1) Сакура-дори в Кабучи-чо, Синдзюку, действительно существует и проходит параллельно Аямэ-дори с офисным зданием в Синдзюку-чо. Однако автор не знает, есть ли там сакуры и множество неоновых вывесок, которые мы видим в пятом томе Токио Вавилона.
(2) [История Императора Сушуна, Сушуна Тенно Гошо, из Писем Нитирэна]
[...] 32-ой Император Сушун был сыном Императора Киммей и дядей принца Сетоку. Однажды он вызвал принца Сетоку и сказал "Мы слышали, что ты - человек непревзойденной мудрости. Посмотри на Наше лицо и скажи, что видишь!" Три раза принц отказывался, но император настаивал, чтобы он повиновался императорской воле. Наконец, не способный более отказываться, принц почтительно осмотрел лицо Сушуна и сообщил, "Лицо Вашего Величества указывает, что Вы будете убиты".
Император побледнел. "Какие доказательства подтверждают это?" спросил он. Принц ответил "я вижу красные прожилки в ваших глазах. Это - знак того, что вы будете жертвой чьей-то враждебности". Затем император спросил: " Как Мы можем избежать этой судьбы?" Принц сказал: "Избежать нелегко. Но существуют солдаты, известные как пять великих принципов. Пока эти воины служат на вашей стороне, вы будете в безопасности. В Буддистских священных писаниях эти солдаты упоминаются как "терпение", одна из шести парамит. "
После этого некоторое время император Сушун действительно учился терпению. Но, будучи по своей природе раздражительным, он нарушил предписание, когда один из его подданных подарил ему молодого дикого борова. Он взял железный прут, прицепленный к его ножнам меча, и воткнул его борову в глаз, сказав: "Вот, что Мы скоро сделаем с человеком, которого Мы ненавидим!" Принц Сетоку, присутствовавший там, воскликнул, "Ах, как это ужасно! Ваше Величество возненавидят за это. Те слова, которые вы произнесли, пронзят вас словно меч. " Затем принц приказал наградить тех, кто слышал слова императора (надеясь купить их молчание). Однако один из них рассказал об этом министру Сога но Умако. Умако, уверенный, что император ненавидел именно его, склонил на свою сторону Атаи Гома, сына Азуманоя но Атаи Иваи и сделал так, чтобы он убил императора. [...]
Нитирэн, одиннадцатый день девятого месяца третьего года Кендзи (1277)
[источник: www.sgi-usa.org/buddhism/library/Nichiren/wnd/p...]
Заметьте, автор не хочет сказать, что принц Сетоку был злодеем и в письме Нитирэна написана неправда. Обычно принц Сетоку представляется героем. Автор не хочет оскорбить кого-либо.
(3) Принц Сетоку[источник:en.wikipedia.org/wiki/Prince_Shotoku]
(4) Императрица Суйко [источник:en.wikipedia.org/wiki/Empress_Suiko]
(5) В экстре третьего тома “Wish” – Кокёо отдает свой левый глаз ангелу ветра, Хисуи, сказав, что это будет символом их любви, потому, что вместе с глазом передается половина силы.
В 17 томе Икса "Камуи" отдает Субару левый глаз Сакуразукамори, чтобы заменить его выколотый правый глаз. Прим. переводчика: Кроме того, как все помнят, в Тсубасе Шаоран съел глаз Фая с той же целью, однако эта глава была написана до того, как автор узнала об этом.
(6) В CCD упоминается, что парки академии Кламп частично климатизированы. А в 18 томе Икса падает снег, но на деревьях есть листва.
Автор: A. Kniggendorf
Блог автора: users.livejournal.com/akk_/
Переводчик: Lazurit
Бета: Клэр
Фандом: TB/X1999/Clamp Campus Detectives
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг: R/NC-17
Дисклеймер: Все принадлежит Кламп и автору
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
читать дальшеA. Kniggendorf: 36 градусов - 4 – Сумераги Субару - Время истекло
~ Япония лежит на 36° к северу от экватора и на 138° к востоку от гринвичского меридиана.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Кабучи-чо, Синдзюку,
Декабрь 1999.
Он слышал эхо своих шагов. На потрескавшемся асфальте тихо скрипели кусочки штукатурки. Проходя по пустынным улицам брошенного района, Субару невольно прибавил шагу. Он чувствовал... угрозу, уязвимость. Впервые с того случая на Радужном Мосту, нет, с тех пор, как Сейширо предал его? Предательство, так Сакуразукамори назвал это. С тех пор он не заботился о своей безопасности настолько, чтобы чувствовать угрозу. А теперь оглядывался, всматриваясь в усыпанную обломками домов улицу, ожидая увидеть прячущиеся во тьме безликие тени.
Дом на Сакура-дори был брошен. Чистая штукатурка потрескалась, а ее кусочки осыпались на тротуар и когда-то ухоженные сакуры, давшие улице название. Его квартира находилась на верхнем этаже. С крыши дома можно было увидеть офисное здание в Синдзюку-чо на Аямэ-дори. Субару смутно помнил, как играл свет неоновых реклам на его белых стенах. Здания на противоположной стороне улицы были усыпаны этими рекламами. Были...
Землю покрывали обломки. Обломки и булыжники, и...
Дверь, все еще висевшая на входе, покачивалась на петлях. Нечему было защитить этот дом. Субару задался вопросом, мог ли он.
В его квартире скопилось много пыли. Одно окно треснуло, хотя стекло все еще более или менее защищало квартиру. Побелка с потолка покрывала ту немногую мебель, которую он потрудился принести в дом: тонкий белый слой лежал на кровати и заброшенном столе в углу рядом с дверью. Результат одного из землетрясений, волновавших столицу Японии весь прошлый год.
Барьеры тихо зашипели, когда он пересек комнату и сел на кровать, не обращая внимания на пыль и кусочки штукатурки. Его шрамы почувствовали барьер, и по рукам растеклось знакомое тепло. Жгучая боль пронзила рассеченное запястье; он сжал его рукой. Имплантированный глаз бился в унисон с ритмом его пульса. Постепенно яростная боль в запястье стала терпимее, а шрамы-символы на руках засияли.
Сакуразукамори.
Он дрожал - и ненавидел себя за это. Снова и снова перед его мысленным взором представал разрываемый на части дух. Субару все еще слышал его последний испуганный крик, видел безнадежность в его глазах, и то, как за несколько разрушительных секунд он всосался в черные глубины сакуры.
Он знал, что Сакуразукамори запечатывал души в дерево. Но он всегда предполагал, что они запечатывались... целиком. Это... Сидя на своей простой, усыпанной побелкой кровати в пустой квартире в Кабучи-чо, крепко сжав руки у локтей, Субару признался себе, что не знал. Он не знал, что станет ... станет...
Сакуразукамори.
Охотником за душами, для разрывающего их дерева.
Его тошнило, но желудок был пуст. Он снова не мог есть.
Разодранный.
Он спрятал лицо в ладонях и прижал их к своим глазам.
«... Ты не подходишь для этого...»
Даже на картине Сейширо сакура несомненно была окутана кровавой тьмой. 1981 год. Когда Сейширо нарисовал ее, ему было шестнадцать. Он уже... был Сакуразукамори. Он знал, что дерево делало с его жертвами.
И все же ... он добавил полоску белизны, касающейся окровавленного ствола. Лунный свет? Художественная вольность, допущенная потому, что это хорошо смотрелось, или ...?
Субару вздрогнул. Могила императора Сушуна. Сакуразука, убийцы императоров... если это было правдой, то отношения между их кланами переходят на совершенно другой уровень. Сушун, 32-ой Император, начиная с того, как боги назначили императором Дзимму, правил Ямато в конце исторического периода Кофун. Был убит на пятом году своего правления, и местонахождение его могилы неизвестно... Вполне вероятно. Сакуразукамори не оставил ничего, что можно было бы похоронить.
Дерево действительно всосало в свои глубины одного из духовных лидеров Японии?
Тогда почему оно так разозлилось, когда Субару сказал ему об этом?
Субару встал, игнорируя боль в порезанном запястье. Почему-то Сушун казался ему важным. Рукавом своей рубашки он стер толстый слой пыли с книг, громоздившихся на заброшенном столе в углу унылой комнаты. Если бы он подумал об этом, то должен был бы запереть их в безопасном месте. В писаниях Сумераги была опасная магия, опасные знания. Но...
... его это не волновало. Когда он понял это, по его телу пробежали мурашки.
Он решительно открыл первую хронику...
Царствование Сушуна несколько раз упоминалось в более поздних хрониках. Он проигнорировал их. Письмо китайскими иероглифами пришло в Японию во время правления императрицы Суйко, которая заняла трон после гибели Сушуна. В ее время была написана первая хроника. Читать было трудно - даже для человека с таким всесторонним образованием, как у него.
Сумераги были тогда неприметным кланом; и если бы один из принцев, Сетоку, не интересовался их искусствами и не выразил желание им научиться, то их существование так и не было бы замечено. Но скоро принц стал известен благодаря своим предсказаниям, включая убийство императора Сушуна. Хотя искусства, описанные в книге, весьма отличались от современного онмеджицу, Субару должен был признать, что предсказания Сетоку были поразительно точны.
Эта точность, казалось, шокировала самого принца. Когда пророчество стало сбываться, он попытался изменить судьбу императора. Однако его попытки задобрить оскорбленных врагов императора подарками, купленными на деньги из его собственной казны, потерпели поражение, и Сушун был убит. Своими действиями принц заслужил еще большее уважение при дворе, а вместе с ним возвысились и Сумераги.
Многие ждали, что «принц Мира» взойдет на трон, но его стремлению помешал глава могущественного клана Сога, Сога но Умако, который возвел на трон императрицу Суйко. Об этом человеке Субару мог сказать многое, но ничего хорошего. Говорили, что Сога но Умако убил императора рукой Атай Гома, придворного. Но тело Сушуна не было найдено, и Сога но Умако остался при власти. Вместе со своим сыном и внуком он практически правил Японией более двух поколений.
Онмеджицу, такое, каким его знал Субару, прибыло из Китая в Японию во время правления Сушуна. Сакуразука использовали темное онмеджицу. Они прибыли в Японию по воле клана Сога? Они заслужили благосклонность своего хозяина и покровителя, устраняя тех, кто угрожал ему? В писаниях были несколько довольно неблагожелательных комментариев о китайских художниках и священниках, которых клан Сога держал при дворе. Но почему же сакура рассердилась на него?
«... потому что ты... Сумераги?...»
В этом не было смысла... Субару склонил голову над древней книгой. Вдохнул аромат старой кожи и пыли. Книга была переписана вручную. Иероглифы подлинника были слишком древние, чтобы их можно было скопировать при помощи техники. Запах, испарина...
Запах воска и дыма, шелест шелка ... мужчина в формальном одеянии опустился на колени перед священником - нет, магом - в чем-то напоминающим импровизированный шикифуку. На его груди лежат четки, ногти подкрашены хной. Между ними стоит маленькая глиняная чаша с водой. Слева и справа от нее воткнуты церемониальные кинжалы. Ручки кинжалов украшены кисточками и древними китайскими монетами, отполированными до блеска. Рядом с кисточками висят журавлиные перья, перья и ленты...
Комнату озаряет мерцающий свет факела на высокой треноге. И все же стены испещрены тенями. Тенями, которые, казалось, кружатся, двигаются сами по себе, независимо от пламени факела. Темные волосы ниспадают на вышитый ворот шикифуку. Печальные глаза мага подчеркнуты углем. На жердочке затрепетала птица... шикигами? Нет…
- Принц... - Взгляд мага все так же печален. Со своим гостем он говорил тихим, почти нежным голосом. - Удачное предсказание - это больше чем просто набор событий.
- И все же – прервал его тот, - По моему предсказанию рано или поздно мы с ним увидимся. - Темные глаза на благородном лице вспыхнули.
- Неважно, что вы предскажете, это в любом случае произойдет, - зловеще произнес маг, решительно махнув изящной белой рукой в сторону зеркальной поверхности воды между ними. Свет танцевал на подвеске, привязанной к четкам, которые украшали его узкие плечи. Когда маг поклонился своему собеседнику, золото блеснуло в свете факела. Пентакль. – Онмедо не допускает другого варианта.
Огонь вспыхнул сильнее. Лепестки сакуры закружились по комнате, часть их подлетела к факелу и стала пеплом. Принц чертыхнулся и потянулся за мечом. Не поднимая глаз, маг схватил того за рукав, успокаивая.
По спине мага, не дающего принцу обнажить лезвие, пробежали мурашки. Зашелестели складки шикифуку. Послышался тихий шепот.
Маг вскинул голову. Изумрудные глаза смотрели прямо на Субару, яркие и широко раскрытые, блестящие сами по себе и лучащиеся...
... ненавистью.
Субару отшатнулся. Он не мог очнуться, не мог вздохнуть. Его голову пронзила боль, достигшая своего апогея жжением в правом глазу. Ветки сакуры тянулись к магу и принцу... На мгновение лепестки ослепили его. Принц убежал. Маг, взвыв от ярости, боролся против жесткой ветви, крепко обвившейся вокруг его горла. Глиняная чаша разбилась. Водное зеркало треснуло. Нитка, на которой висели четки, порвалась, бусинки запрыгали по земляному полу. Пентакль падал, словно в замедленной съемке. Рука с накрашенными хной ногтями подхватила его. Ветви сакуры вились вокруг запястья и руки, сгибая, сворачивая. Пентакль выпал из сломанных пальцев. На нем заиграл свет факела. На земляной пол падала тень от пентакля...
... переворачивавшая его.
Выворачивавшая его на изнанку.
Создававшая его противоположность.
Пентаграмму.
Тень выросла и поглотила комнату, становясь глубже, темнее, приобретая оттенок крови и лепестков сакуры...
... Субару очнулся, тяжело дыша…
…и упал со стула. Он приземлился на пол, и его позвоночник пронзила боль. Пульс участился. Он прижал ладонь к своему правому глазу, а горящее от ран запястье – к груди. Он…у него не было кошмаров с тех пор… с тех пор как…по крайней мере кошмаров, не касающихся Сейширо и…
Он глядел в прошлое...
...и в свои собственные глаза.
Он смотрел в зеркало...
...и видел свою противоположность.
Объятие Сейширо расслабилось и он... прошептал, уткнувшись Субару в грудь. – «... словно зеркальное отражение прошлого...»
Субару вздрогнул. Это было зеркало в зеркале в зеркале...
... а если он пытался приглядеться, они распадались на тысячи осколков. Словно картина ... когда он смотрел слишком долго или слишком близко, она менялась на глазах, превращаясь в что-то другое, что-то новое. Он не знал, что же было в этом энергичном, психоделическом сочетании ярких цветов, мазков и пятен. В картине был... нет, не талант ... но живость, энергия ... любопытство? Желание - нет, жажда попробовать и посмотреть, что получится.
Он никогда не делал ничего подобного. Его собственные стены всегда были пусты. Белые стены вокруг простой темно-коричневой функциональной мебели. Немного цвета добавляли учебники, которыми он пренебрег ради собственных обязанностей и...
Хокуто.
Все живое в этих стенах принадлежало ей. Растения в горшках, открытки, клейкие записки, смешные кофейные чашки, мягкие игрушки, тапочки-кролики... Он не хотел даже думать об одежде, которую она натягивала на него.
У него не было своей жизни. У его сестры была. И он видел это. Его счастье принадлежало не ему, а ей. «…Ты узнаешь, каково это…»
Он встал. Он не должен оставаться здесь. Это место было его домом не больше, чем дом Сейширо или его сад.
Он натянул свой перепачканный, измятый плащ и…
Книги. Он не мог снова оставить их незащищенными. Он нашел в кармане чистую офуда, сосредоточился и положил ее в кучу книг. Не идеально, но сойдет. Он задыхался в этой комнате. Внимательно рассмотрел пыль на полу, затем, наконец, закрыл дверь, добавив к замку еще одно заклинание, и повернулся, собираясь выйти из прихожей. Остановился. На глаза ему попался открытый платяной шкаф, и перед его мысленным взором предстало его отражение в зеркале, оставленном в другом доме. Он стряхнул пыль с темно-серого плаща, брошенного дома, когда он переехал в академию. Из рукава торчал шарф того же цвета; из кармана выглядывали кожаные перчатки. Если он придет в этом в дом Имоноямы, то не будет похож на нищего.
Он закрыл входную дверь и вышел на усыпанную обломками улицу. Замер на секунду и надел перчатки. Больше нет причин держать шрамы на виду, не так ли?
Одевать шарф он не стал.
~: ~: ~: ~: ~
Двигаясь по Синдзюку-дори, он пересек деловую часть города. Токио так разросся, что большинство транспортных систем стали автономными. Не то, чтобы это имело значение. Он снова шел по пустынным улицам. Порывы ветра разносили по улицам мусор. Район Чийода, в котором находился императорский дворец, был до странности нетронут. Еще одна защищенная зона, не имеющая отношения ни к одному из кеккаев. Кажется, только когда часть зданий была разрушена, стали заметны остальные. На мгновение ему захотелось войти в ворота Ханзомон и ступить на императорскую землю. Его положение главы клана Сумераги было достаточно для этого, и все же ... он был... Сакуразукамори, убийцей ...? ... императора? Он вздрогнул. Нет, ноги такого человека не должны касаться императорской земли. Он обошел ее по Учибори-дори.
Еще находясь в деловом центре города, он почувствовал, как появляется кекай. Гинза. Спустя мгновение он пересек улицу по диагонали и запрыгнул на одно из зданий. Сидя на краю плоской крыши, в длинном, темном развевающемся на ветру плаще, со скрещенными руками, он ждал. Это не займет много времени. Никогда не занимало...
»Каково твое желание?» Три часа спустя слова отозвались эхом в мыслях Субару, пока он смотрел на стройный силуэт прыгающего по крышам "Камуи". Странный, бессвязный разговор. Желания. Какие желания? А знают ли другие, где он теперь? А волнует ли это его? Было ли все это? Тогда... почему...?
Не было конца вопросам. Улицы Гинзы все еще не повреждены и сверкают в лучах дневного света. И все же... совсем недавно было Рождество, не так ли? Улицы должны быть заполнены жизнью, блеском и звоном. Намики-дори, которую он только что пересек, должна была напоминать искрящуюся Рождественскую открытку с бесчисленными гирляндами и украшениями, висящими на голых деревьях. Но она была уныла и пуста. На грани восприятия негромко потрескивала магия кеккая, скорее всего чувствующего, что его грань перешел Дракон Земли. Субару проигнорировал его.
Натаку умер.
Он ничего не чувствовал. Разве он не должен был что-то чувствовать? Однажды Сейширо сказал ему, что Сакуразукамори ничего не чувствует; может, это значит, что он… Или Субару просто не беспокоился о... его желаниях? Желаниях других людей?
"Камуи" проигнорировал его желание или не знал о нем?
А вообще, есть ли у него желания?
»Не осталось ничего, чего я хотел бы»
Разумеется, он не хотел идти в академию и столкнуться с кем-то из Печатей. Разумеется, он не хотел…
Но он пойдет. У него есть ответственность перед Деревом, перед своим... домом, перед... Японией? Он не был уверен в последнем. Сакурадзука служили Японии, императору, как и Сумераги? Тогда, почему…
Сейширо умер, и Субару был там, рядом с ним, касался его, видел... его.
Или... нет?
»Такой эгоист», сказал о нем "Камуи". И все же...
Есть легенда, что вместе с левым глазам можно передать другому половину своих сил. «Именно поэтому ты не можешь умереть... правда?» Это был эгоизм? Или что-то…что-то еще?
По его рукам, снова покрытым кожаными перчатками, пробежали мурашки. Он прибавил шагу.
Академия Кламп, Токио,
Декабрь 1999.
Академия странно контрастировала с окружающим ее пустынным городом. Улицы были ярко освещены. В окнах горел свет. Из открытой подвальной двери доносилась танцевальная музыка. Непрерывно шумели проезжающие мимо трамваи. По пути к особняку Имоноямы Субару видел целых три.
К окнам были приклеены бумажные звезды. Вдалеке засмеялась девочка.
Казалось, что ученики академии Кламп старались доказать свою жизнестойкость перед царящим вокруг них разрушением. И, как ни странно, у них получалось. Завидев особняк, Субару пошел медленнее. Рядом с ним находился дом, в котором жили Печати. Теперь он должен быть осторожнее, чтобы не столкнуться с кем-то из них. Бросив взгляд на оставшиеся позади ярко освещенные улицы, площади и мрачный парк, он поднялся по широкой неосвещенной лестнице и потянул за дверной молоток.
Он подождал, пока дверь не открыли. Еще дольше ему пришлось ждать, прежде чем открывший заговорил с ним.
Субару не рассчитывал, что дверь откроет сам хозяин дома. Более того, он не предполагал, что светловолосый директор академии Кламп может так вопить. - Сумераги-сан! Где вы были? Камуи-кун ужасно волновался о вас. Вы должны были позвонить ему немед…
- Имонояма-сан, - Субару покачал головой и подошел к нему ближе, наконец-то скользнув внутрь. – Мне не стоит находиться здесь.
- Но Камуи…
Субару вздохнул и посмотрел тому прямо в глаза, наблюдая, как на красивом лице Имоноямы проявляются узнавание, понимание и шок. - Я больше не Дракон Неба, Имонояма-сан, - невозмутимо сообщил он. - Я больше не могу оставаться на его стороне. Будет лучше, если он не будет знать, что я приходил.
- Ваш глаз... – Имонояма взмахнул дрожащей рукой, словно желая коснуться глаза Субару, но вовремя отвел руку. - Понятно ... – тихо произнес он. - Да. – Выражение его лица немного изменилось, став нерешительным и осторожным. - Так... так что же вы хотите?
По какой-то причине эта осторожность неприятно уколола Субару, но он не знал почему и проигнорировал это. – Мне нужно найти информацию о довольно древнем периоде истории Японии. Моя... новая должность вызвала некоторые ... вопросы, на которые я хочу найти ответ, поскольку они могут затронуть ... баланс сил участвующих в сражении. Я думаю, у меня не достаточно времени, чтобы навести справки в Киото. - Он подождал.
Светловолосый мужчина медленно кивнул. – Ясно.
«...если игнорировать слухи о намереньях принца, описанные в письмах Нитирэна, и сосредоточиться на описании действий участвовавших лиц, то можно с достаточной уверенностью предположить, что принц Сетоку, стараясь задобрить оскорбленную знать от лица разгневанного императора, в это же время приказал убить императора рукой одного из его фаворитов, чтобы минимизировать риск самому в будущем столкнуться с гневом императора.
Затем принц попытался свалить вину на клан Сога, глава которого, Сога но Умако, плел интриги, чтобы добиться большей власти при дворе и, возможно, трона, на который Сетоку метил сам.
План провалился по той причине, что тело Сушуна исчезло с земли Сога. В результате ответственность свалили на несчастного придворного Атаи Гома, у которого было слишком мало средств и связей при дворе, чтобы избежать участи козла отпущения, несмотря на то, что тело Сушуна так и не было найдено и похоронено.
Последовал переворот, закончившийся тем, что Сога но Умако возвел на трон Хризантемы свою племянницу Суйко, дочь императора Киммей. Более двадцати лет Сетоку и Сога влияли на все, что происходило за время благополучного правления императрицы Суйко, например, по всему царству были упрочены величайшие достижения Китая, включая искусства, письменность и распространение Буддизма и Даосизма.
Говорят, что даже саму императрицу Суйко частенько сопровождал учтивый китайский иммигрант, не рисковавший отходить от нее.
Эта альтернативная гипотеза смерти императора Сушуна также объясняет, почему в письме Ямато, фрагменте №42, Атаи Гома был описан как "подчиненный императору" – упомянутый иероглиф, ранее считавшийся недостоверным безо всякой причины, не считая того, что он противоречил описанию событий в письмах Нитирэна.»
Кроме того, на микрофише было видно, что рядом с последней строчкой преподаватель приписал от руки:
"Спорный, но все же блестящий вызов содержанию и фактам писем Нитирэна. Высший балл".
Он прокрутил микрофишу назад:
"Средняя школа Кламп, домашнее задание: Эссе об одном из императоров Японии и рисунок его могилы. Название: История Императора Сушуна ~ Сакуразука Сейширо, 1981."
Рука Субару вздрогнула.
Непривычно быстро он пересек площадь. Имонояма предложил ему остаться на ночь, но он вежливо отказался. Да, он нуждался во сне, в отдыхе. Но большую часть своей жизни он обходился небольшим количеством сна. На краю парка, находясь в центре академии, он оглянулся назад. Плащ развевался на ветру и бил его по ногам. Огромная магическая сила, которую академия копила долгие годы, на мгновение нагрела его шрамы. Магии было достаточно, чтобы растения оставались зелеными даже в середине зимы. В окне первого этажа, который он только что покинул, трепетала занавеска. За окном, высокий силуэт отступил обратно во тьму.
Продолжение следует в:
A. Kniggendorf: 36 градусов -5 – Сакуразука Сейширо - Время пришло
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания автора (переведены тяп-ляп):
(1) Сакура-дори в Кабучи-чо, Синдзюку, действительно существует и проходит параллельно Аямэ-дори с офисным зданием в Синдзюку-чо. Однако автор не знает, есть ли там сакуры и множество неоновых вывесок, которые мы видим в пятом томе Токио Вавилона.
(2) [История Императора Сушуна, Сушуна Тенно Гошо, из Писем Нитирэна]
[...] 32-ой Император Сушун был сыном Императора Киммей и дядей принца Сетоку. Однажды он вызвал принца Сетоку и сказал "Мы слышали, что ты - человек непревзойденной мудрости. Посмотри на Наше лицо и скажи, что видишь!" Три раза принц отказывался, но император настаивал, чтобы он повиновался императорской воле. Наконец, не способный более отказываться, принц почтительно осмотрел лицо Сушуна и сообщил, "Лицо Вашего Величества указывает, что Вы будете убиты".
Император побледнел. "Какие доказательства подтверждают это?" спросил он. Принц ответил "я вижу красные прожилки в ваших глазах. Это - знак того, что вы будете жертвой чьей-то враждебности". Затем император спросил: " Как Мы можем избежать этой судьбы?" Принц сказал: "Избежать нелегко. Но существуют солдаты, известные как пять великих принципов. Пока эти воины служат на вашей стороне, вы будете в безопасности. В Буддистских священных писаниях эти солдаты упоминаются как "терпение", одна из шести парамит. "
После этого некоторое время император Сушун действительно учился терпению. Но, будучи по своей природе раздражительным, он нарушил предписание, когда один из его подданных подарил ему молодого дикого борова. Он взял железный прут, прицепленный к его ножнам меча, и воткнул его борову в глаз, сказав: "Вот, что Мы скоро сделаем с человеком, которого Мы ненавидим!" Принц Сетоку, присутствовавший там, воскликнул, "Ах, как это ужасно! Ваше Величество возненавидят за это. Те слова, которые вы произнесли, пронзят вас словно меч. " Затем принц приказал наградить тех, кто слышал слова императора (надеясь купить их молчание). Однако один из них рассказал об этом министру Сога но Умако. Умако, уверенный, что император ненавидел именно его, склонил на свою сторону Атаи Гома, сына Азуманоя но Атаи Иваи и сделал так, чтобы он убил императора. [...]
Нитирэн, одиннадцатый день девятого месяца третьего года Кендзи (1277)
[источник: www.sgi-usa.org/buddhism/library/Nichiren/wnd/p...]
Заметьте, автор не хочет сказать, что принц Сетоку был злодеем и в письме Нитирэна написана неправда. Обычно принц Сетоку представляется героем. Автор не хочет оскорбить кого-либо.
(3) Принц Сетоку[источник:en.wikipedia.org/wiki/Prince_Shotoku]
(4) Императрица Суйко [источник:en.wikipedia.org/wiki/Empress_Suiko]
(5) В экстре третьего тома “Wish” – Кокёо отдает свой левый глаз ангелу ветра, Хисуи, сказав, что это будет символом их любви, потому, что вместе с глазом передается половина силы.
В 17 томе Икса "Камуи" отдает Субару левый глаз Сакуразукамори, чтобы заменить его выколотый правый глаз. Прим. переводчика: Кроме того, как все помнят, в Тсубасе Шаоран съел глаз Фая с той же целью, однако эта глава была написана до того, как автор узнала об этом.
(6) В CCD упоминается, что парки академии Кламп частично климатизированы. А в 18 томе Икса падает снег, но на деревьях есть листва.
@темы: Нетленчики, Кламп-фики
-
-
24.11.2007 в 19:37-
-
25.11.2007 в 11:24Спасибо.^^
-
-
28.11.2007 в 22:15-
-
19.01.2008 в 19:48Спасибо, мне очень приятно.