Никогда не доверяй собаке с оранжевыми бровями.
Название: 36 градусов – Глава 10
Автор: A. Kniggendorf
Блог автора: users.livejournal.com/akk_/
Переводчик: Lazurit
Бета: Клэр
Фандом: TB/X1999/Clamp Campus Detectives
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг: R/NC-17
Дисклеймер: Все принадлежит Кламп и автору
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
читать дальшеA. Kniggendorf: 36 градусов - X - Декаграмма
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
~ При повороте на 36 градусов декаграмма не изменяется.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Парк Шиба-Коэн, Токио,
30 декабря 1999 года
Субару кутался в плащ. По обе стороны улицы стояли голые деревья, качавшиеся под низко висящими облаками. Справа от него над деревьями возвышались величественные деревянные Сангедацумон, главные ворота храма Зоджоджи. Багровая краска под темной крышей пылала в зловещем свете. Недавние разрушения не коснулись его, как если бы Кеккай башни защищал храм, или, возможно, это древнее место хранил кто-то еще. Зоджоджи был посвящен Амида Нёрай. Ворота и растущее рядом с ним священное древо пережили даже бомбардировки зажигательными средствами во время Второй Мировой Войны, тогда как все окрестности храма сровнялись с землей. Бесконечное сострадание Амиды источало сильную магию.
Субару остановился и заставил себя посмотреть на ворота, думая о том, как было бы приятно утонуть в этом сострадании и забыть о надвигающемся конце света и своей роли в нем, забыть, пока все не закончится и человечество не вымрет.
"Жизнь может быть намного интереснее смерти", - многозначительно произнес спокойный жестокий голос в его мыслях, напоминая, что он был так же далек от соблюдения пяти принципов, как и семь лет назад. Снова на его руках была кровь, снова он ранил другого человека, в то время как его сердце наполняли самые эгоистичные из желаний. Теперь ему было двадцать пять, и ничего не изменилось.
Ему было восемнадцать, когда они отправили ее к нему в постель. Он был бы младше, если бы не месяцы, проведенные в неподвижности, и если бы не смерть его сестры от руки Сейширо. Он настоял на полном году траура, несмотря на то, что Хокуто не была объявлена официально мертвой до 1998 года, когда истекло положенное по закону время ожидания пропавших без вести. Сумераги было лучше знать. Ему было лучше знать.
Нелегко было заставить окружающих уважать его траур. Недавнего напоминания о том, что он, несмотря на юность, также мог покинуть их, было достаточно, чтобы старейшины настояли на своем. Ветвь – а с ней и удивительная сила, текущая в его венах - должна была быть сохранена ради клана.
Уважению, сочувствию, его собственным желаниям не было места среди жизненно важных вопросов. В тот день, когда окончился траур, бабушка послала за ним. Говорили недолго. Субару знал, что выбора у него нет.
На следующий день он встретился с семьей Микаге на традиционном жертвовании риса мочи и впервые увидел Акико, женщину, на которой он должен был жениться. Даже во время жертвоприношения ему не позволили заговорить с ней, хотя ее родители явно радовались возможности породниться с Сумераги. Помолвка состоялась в ближайший благоприятный день календаря. А следующей ночью...
В памяти сохранились лишь разрозненные образы.
Одна из дверей шоджи открылась. Пламя светильников в энгава вспыхивало при каждом порыве ветра, тени висевших снаружи оберегающих офуда танцевали на бумажных стенах.
Акико-сан.
Если в результате появится ребенок, она станет его женой. Сумераги следовали древней традиции: нет ребенка - нет брака.
Она молча сидела перед ним, сложив руки на коленях, и ждала. Ждала его. Он застыл на месте, смертельно напуганный одной мыслью о том, чтобы сделать первый шаг…
Она застенчиво посмотрела на него.
Ему казалось, что его горло сжала рука, перекрыв дыхание. Ему хотелось оттолкнуть ее. Нет, он не мог сделать этого, он должен был…
Темнота и иссушающий жар, и что-то прохладное, коснувшееся его лица, желанное, пугающее прикосновение, сводящее с ума. Кто-то кричал, просил: «отпустите меня». Испугавшись, он кинулся...
Дрожа, Субару обнял себя руками и подождал, пока не утихнет вызванная воспоминаниями паника.
Когда он пришел в себя, на татами была кровь. Он лежал на боку, его окровавленная ладонь безвольно лежала у лица. Изнуренный до боли, он был слишком слаб, чтобы пошевелиться даже когда то, что он видел и слышал, обрело смысл, даже когда бабушка пришла за ним.
Следующие несколько недель он провел в уединении, размышляя, проводя очищающие обряды и преодолевая страх. Когда старейшины снова послали за ним, он повиновался.
На этот раз его семья сделала уступку: ему позволили поговорить с девушкой. Но чем свободнее она себя чувствовала, тем сильнее сжималось его горло; перед глазами появлялись темные пятна; надвигающиеся стены вот-вот должны были раздавить его... Вспомнив о крови на своих руках, он выбежал из комнаты.
Бабушка ничего не сказала, но он знал, что потерпел неудачу в выполнении своих обязанностей по отношению к семье, потерпел неудачу уже тогда.
Теперь он стоял перед Сангедацумон Зоджоджи, и сильный ветер бил его полами плаща по ногам, едва не выкидывая за ворота. Он думал о старой крови на своих руках, о шрамах, которые он оставил на лице своей невесты, и свежей крови, крови Сейширо, Сейширо, оставившего шрамы на его душе. Он нервничал. Финальное Сражение несло за собой конец света; ради своего клана ему не следовало бы вступать в него с кровью на руках, не так ли?
Но...
Какая теперь разница? В глазах его клана он уже был опорочен. Несмотря на то, что его кощунственная любовь к своему противнику могла быть прощена, слепой страсти прощения не было. Он отрекся от чистоты, которую его бабушка проповедовала и требовала от него, с тех самых пор, как он научился держаться на ногах и впервые надел шикифуку.
А теперь он отказался от нее в руках своего заклятого врага, найдя утешение в постели убийцы. Убийцы, в чьем представлении очищение, скорее всего, было горячей ванной, который считал соблюдение поста вульгарным и поставил под смертельным деревом скамью, чтобы оно могло самостоятельно заморить червячка.
Субару постоял, замерзая под разбушевавшимся ветром, а затем повернулся спиной к древнему храму и быстрым широким шагом двинулся к Токийской Телебашне и Финальному Сражению. Все тело болело и неприятно покалывало. Но на этот раз он помнил обнимавшие его руки, слова, успокаивавшие пожиравшую его рассудок тревогу, восхитительный опустошающий жар...
Никакой обряд очищения, никакая медитация не могла бы смыть с него этот позор и то, что он не хотел смывать его.
~: ~: ~: ~: ~
Акадаемия Кламп, Токио,
Особняк Имоноямы
Горячая вода била его по плечам и спине. Сейширо оперся руками о стену, стоя под струями. От горячей воды оставленные Сумераги царапины на спине заныли. Подумав секунду, он увеличил температуру воды на одно деление и позволил себе задумчиво улыбнуться. То, что он проснулся один, не удивило его.
И все же, в остальном поведение его жертвы было загадочно.
Он поднял голову, позволяя струям массировать его веки и виски.
Сумераги Субару, аскетичный13-ый глава клана Сумераги, превратился в постели в необузданного демона, неистово борющегося за господство, но отзывающегося лишь будучи полностью подчиненным. Что общего было у него с тем сдержанным, застенчивым юношей, которым стала его добыча?
Его добыча, тесно прижимавшаяся к нему, подсознательно ища защиты, обессилено заснув в объятьях своего охотника. Сейширо был так близок к нему, как только возможно физически, и все же раз за разом узкая ступня скользила по его щиколотке, вверх и вниз, словно Субару нужно было ежесекундно убеждаться, что он не один, что кто-то, кто - то был с ним. Неважно кто.
Резким рассерженным движением Сейширо выключил воду.
Кто-то тронул его добычу, кто-то, не бывший... им.
Вытирая волосы, он мрачно посмотрел в зеркало, и оно треснуло по диагонали.
Кто-то ответит за это.
Он потянулся к белому махровому халату, висевшему на крючке у двери. Небрежно завязав пояс, он выглянул из отделанной кафелем ванной, надел оставленные на пороге шлепанцы и пошел одеваться.
- Сей, – в дверь решительно постучали. - Я могу с тобой поговорить? – спросил Имонояма из-за закрытой двери, его тон совершенно не подходил к вежливой просьбе.
- Заходи, – ответил Сейширо, надевая свежую рубашку.
- Мне совсем не хочется говорить об этом, - спокойно произнес Нокору. Его лицо, отражавшееся над плечом Сейширо в зеркале, пылало негодованием. - Но есть некоторые вещи, с которыми я не могу мириться у себя в доме.
Сейширо изогнул бровь, глянув на отражение Нокору, и заметил у него в руках запятнанные кровью простыни. – Некоторые вещи вроде секса? – спросил он.
- Вроде кровопролития.
- Ты говоришь не с той стороной, Нокору. – Рубашка Сейширо соскользнула с его плеч, и Нокору удивленно распахнул глаза.
- Сей, я никогда бы не подумал, что Суме… извини, я…
- За что ты извиняешься? - Сейширо снова натянул рубашку. - Иногда мне нравится грубый секс. - Он застегнул пуговицы и заправил рубашку в черные брюки. - Только не говори мне, что ты так взбудоражен еще до завтрака, только потому, что твои гости приятно провели ночь. - Он поправил манжеты и, наконец, обернулся. - Что случилось?
- Камуи забрал Шинкен. Финальное Сражение началось. - Молчание. Нокору, казалось, чего-то ждал. - Сумераги-сан уже ушел, - добавил он.
- Я заметил, что его нет. - Сейширо задумчиво провел кончиками пальцев по царапинам, которые его добыча оставила на его щеке. - Хотя я думал, что он ушел по другой причине.
Нокору не попался на удочку. - Разве ты не должен был тоже уйти?
- Зачем? - Сейширо пожал плечами. - Я могу испортить им весь праздник просто будучи живым.
- Я думал об этом, Сей. Обо всем, что ты рассказал мне о Финальном Сражении и чем оно должно быть, а чем нет. – Нокору пристально посмотрел на него. - Я думаю, ты делаешь ошибку.
Сейширо напрягся. - Какую? - спокойно спросил он.
- Если ты ничего не делаешь - ты пассивен. Пассивность значит, что не будет принято никакого решения, так?
- Да.
- Это Инь, не так ли? Это значит, что если вы оба сознательно решите не сражаться друг с другом, то победит Инь.
- А если мы решим сражаться, победят Ангелы. - Сейширо фыркнул. – Выбора нет. Именно поэтому я хотел, чтобы Субару-кун ничего не узнал.
- А что если вы будете работать сообща?
- Объясни мне снова, почему тебе нужен именно я, - прорычал Такамура, заводя многострадальный вертолет Корпорации Имонояма. Двери ангара отъехали. Вместе с завывающим ветром внутрь влетели пыль и мусор.
- Потому, что Нокору не хочет управлять вертолетом в шторм, – ответил Сейширо, садясь в пассажирское кресло и пристегиваясь. – И я тоже.
- Это не то, что я имел в виду, и ты знаешь об этом. Скажи честно, почему тебя это волнует?
- Потому что конец света мог бы помешать мне.
На мгновение внутри было слышно только зловещее завывание ветра и звук пыли, царапающей ветровое стекло.
- Суо. – Сейширо посмотрел на него. - Я должен добраться туда вовремя. Формально я больше не из их компании, иначе меня призвали бы наряду с Субару-кун. Поэтому я могу опоздать, и я опоздаю, если пойду пешком. Большая часть центра города разрушена, это слишком далеко даже для… Дракона Земли.
- Нам нельзя рисковать, Суо, - сказал Нокору в кресле второго пилота. – Ты знаешь об этом. Мы должны доставить его туда, прежде чем все начнется.
- Нет, - тихо возразил Сейширо. - Прежде, чем все закончится.
Такамура завел двигатель.
Десять минут спустя мощный сдвоенный двигатель БК117 уже работал на пределе своих возможностей, стараясь удержать в воздухе бешено пляшущий вертолет. Пронзительный свист двигателя и звук вращения лопастей винта потерялись в реве урагана, когда Сейширо, все еще безопасно пристегнутый, открыл боковую дверь, выглянул наружу и посмотрел на плоскую, обдуваемую ветром крышу здания рядом с Токийской Телебашней. Облака пыли, прорываемые шквалами ветра и вспышками магии, раз за разом скрывали ее от глаз.
Камуи снова сражались. В тени Звезды-Близнеца виднелся стройный силуэт Субару. Остальные находящиеся поблизости Печати и Ангелы не дрались. Пока не дрались. Атмосфера между Камуи накалялась. Он должен был попасть туда, но о посадке не могло быть и речи. Крыша уже была сильно повреждена: в ней появились вмятины, а из разбитого бетона торчали сломанные балки. Крыша не выдержала бы вертолет.
Кроме того, неизвестно, как поступил бы Звезда-Близнец, заметив Сейширо прежде, чем он успел бы добраться до Субару. Не потрудившись закрыть дверь, он сел обратно в кресло и снял очки. Затем он аккуратно сложил их и передал Нокору через спинку кресла. – Сбереги их для меня – перекрикивая гром, велел он.
- Сей…
- Я вернусь, чтобы забрать их, – он коснулся застежки ремня безопасности. - Суо, поднимись на десять метров выше и как можно ближе к площадке для обозрения.
- Это слишком высоко! – возразил Такамура. – Ты не сможешь сделать этого в такой шторм. Я могу приблизиться метра на два, не зависая.
- Ладно.
Сейширо крепко уцепился за поручень, вертолет взмыл вверх, винт протестующе взвыл - всего лишь очередная нота в какофонии урагана. Он выпрыгнул, ударился о гофрированные стальные пластины, царапая поверхность, ощущая, как сдирается кожа под тканью костюма. Он ухватился за ручку эксплуатационного люка и едва не вывихнул сустав при внезапной остановке, чувствуя обжигающую боль в не так давно раненом плече. Поднялся на колени. Отворяющее заклинание позаботилось о замке, и он упал на ту пустынную площадку для обозрения, где когда-то провел ночь, изгоняя призрака вместе с Субару-кун. Кто бы мог подумать, что на том же самом месте они будут решать судьбу человечества девять лет спустя.
Башня затряслась от сильного удара. Заскрежетала сталь. Площадка для обозрения дрожала, и от следующего удара пол едва не выскочил у него из-под ног. Сейширо бежал вниз по лестнице к выходу на прилегающее к башне здание; пользоваться лифтом в таких условиях было опасно. Он должен был добраться до Субару прежде, чем Камуи примет решение.
Он мчался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, порой даже прыгая через половину пролета к очередной лестничной площадке. Звук его шагов, казалось, отражался от окружавшей лестничную клетку металлической сетки. Он создал иллюзию, надеясь, что свирепствовавший ураган скроет его шаги так же, как раньше скрыл жужжание летящего вертолета.
Еще один пролет - и он увидел разворачивавшуюся перед ним сцену: Звезда-Близнец уже занес над Камуи меч, готовясь пронзить его грудь. На этот раз Сейширо был рад, что паршивец любил растягивать удовольствие.
Он добрался до плоской крыши стоящего у подножья башни здания и взломал ведущую на нее аварийную дверь. Времени на уловки не было, дверь была сильно повреждена, а ее хлопанье вполне можно было списать на шквал ветра с пылью. Он видел, как рука Камуи сжалась на рукояти меча. Звезда-Близнец был, мягко говоря... небрежен по отношению к нему. Если Камуи попадет в цель, это убьет человечество, если же нет - его уничтожит возмездие Звезды-Близнеца. Сейширо опустил иллюзию...
~: ~: ~: ~: ~
- Это - мое желание, никакого другого желания нет!
Отчаянный крик серебряным облаком повис в морозном пыльном воздухе. Фиолетовые глаза лучились яростью.
Пальцы Субару сжались на его потрепанном сером плаще. – «Я хочу вернуть Фуму», - сказал Камуи, - «даже если мне придется причинить ему боль...». Но не нужно было убивать Звезду-Близнеца, с ним даже не нужно было сражаться. Еще три дня назад Субару сказал бы, что смерть Камуи вернет Фуму, потому что тогда Звезда-Близнец будет не нужен, но теперь…
Смерть была неподходящей альтернативой. Смерть – решающая перемена, Ян, а значит, смерть Камуи тоже будет решением. И Сейширо был прав в том, что не признавал существования Судьбы. К сожалению, приняв решение не сражаться друг с другом, они достигли согласия, и на их уровне победил Инь. Но оба Камуи...
«Дай мне исполнить твое желание», - сказал Звезда-Близнец.
Что если Камуи желал не сражаться? Тогда это не было бы согласием; как желание это было бы частью самого боя и…
- Есть, Камуи. - Он откинул капюшон. - Ты не понимаешь этого, но оно есть.
- Субару ...
- Если ты не поймешь, ничего не изменится.
- Именно поэтому ты не сможешь победить меня, Камуи, - презрительно усмехнулся Звезда-Близнец.
- Я…
Субару вздрогнул. На балке, высовывавшейся из зияющего отверстия в крыше, стоял Сейширо, не обращавший внимания на пронизывающий ветер, развевающий полы его плаща, словно боевой флаг. Пыльное облако скрыло его от Субару, а когда завеса рассеялась, он увидел, как Сакуразукамори поднял левую руку к небу и вокруг него закружился вихрь магии.
- Ян!
Через полуразрушенный город прокатился гром. Молнии бились о затопленные улицы. Ветер усилился. Субару сжал в руках стальную балку. Ветер рвал его с места, пытаясь сбросить на разрушенное здание под ними. Плащ сорвался с плеч. Сейширо протянул ему правую руку.
- Доверься... - шепот, почти неслышный за бушеванием стихии. - ...мне ...
У него не было причин доверять ему. Большая часть его слов были красивой ложью. Но его поступки... «Доверься мне». Слова могли быть ложью, но Сейширо уже призвал свою магию, доверился ему, ожидая, что он отзовется и уравновесит ее своей. «Доверься мне». Ложью могли быть слова, но не поступки. Намеренья ничего не значили для Сакуразукамори, реальность же была для него всем. Субару научился судить Сакуру по тому, что она делала или не делала. Он должен был научиться тому же самому в отношении ее стража.
Рука Субару покинула металл. До странности равнодушный к шторму, он двинулся к стальной балке, к ... своему противнику.
- Инь ...
- прошептал он. Его левая рука тянулась к далекой земле, а правая коснулась руки его отражения, его противоположности, его... Сейширо.
Их руки встретились и сжали друг друга. Они стояли между Небом и Землей, противостоя реву стихий. Шрамы-пентаграммы яростно вспыхнули, кровоточа впервые за 16 лет, и засияли сквозь плоть и кости. Из ладоней Сейширо брызнула кровь, на них начертались перевернутые пентаграммы: пентакли.
Субару чувствовал, как вокруг их ног появляются магические круги: огненно красный пентакль, леденяще синяя пентаграмма. Оба вращались, рисуя на крыше фигуру. Символы были разными, но фигура – одна. Десятиконечная звезда с устойчивостью Сумераги и мощью Сакуразука. Их сжатые руки оказались в центре окружавшей их декаграммы Инь и Ян. Инь и Ян формировали Целое, Дао. Когда-то малая доля этой силы, сохранившаяся в изодранных мокрых офуда, разрушила Радужный Мост...
Теперь это не было малой долей.
В небо взвились два дракона, танцуя, обвиваясь, оплетаясь один вокруг другого. Искры магии сыпались на лежащий в руинах город, на разрушенный кеккай, отмеченный смертью и разорением...
Смерть и Жизнь; перемены и постоянство. Дракон Земли и Дракон Небес; Драконы Дао.
Ни один из них не мог существовать без другого.
Руки Субару обвились вокруг Сейширо. Магия обжигала их, пожирая всю силу без остатка. Заклятья Сейширо отличались от его собственных слов, но мелодия была одинакова. Касаясь своего противника, он касался равного. Магия вспыхнула...
... и повисла в воздухе. Кеккай Токио распустился и укрыл город защитной магией.
Звезда-Близнец вскрикнул, когда магическая стена обожгла его, отталкивая меч от груди Камуи. Он обернулся, в ярости замахнулся мечом и напал – Сейширо увернулся, перекрыв поле зрения Субару... Совсем рядом дрожали лопасти винта… Камуи…нависшая тень…хлюпанье погружающейся в плоть стали…задушенный хрип… Сей…Субару чувствовал, как жизнь трепещет у его ладони, сквозь его ладонь...
Переплетенные драконы мчались к ним, разделившись в последнюю секунду, чтобы пролететь по обе стороны от них. Сверкнули клыки. Чешуя скребнула по спине Субару, толкнув его на Сейширо.
Длинная узкая пасть дракона вцепилась в запястье Звезды-Близнеца. Острые зубы рвали плоть, выдирая шинкен из рук. С победоносным рыком дракон взмыл в небо, полоснув когтями трехпалой лапы по щеке Звезды-Близнеца.
Белые клыки другого дракона коснулись рукоятки второго Божественного меча. Камуи не отпустил оружия, ткнув им дракону в морду. Драконья кровь брызнула ему в лицо, меч все же был вырван у него из рук, и кровоточащий дракон последовал за своим спутником, держа в пасти сверкающий трофей.
Шинкен, рожденный из жизни, рожденной смертью, не живой, но и не мертвый, словно Дао, казался искоркой света в небе, когда драконы снова обвились друг вокруг друга, сливаясь, превращаясь в ... одно.
Над ними парил один-единственный дракон. В его пасти сверкала пара огромных белых змеиных зубов; меж рогов ярко пылала декаграмма. От насыщенных, глубоких, диких звуков его зова сияющий над городом кеккай задрожал и...
... растаял, озаряя все вокруг своим сиянием.
Что-то с громким стуком ударилось о землю. Среди внезапно воцарившейся тишины было ясно слышно, как замедляется вращение винта. Металл лязгнул. Послышались шаги. Кто-то с мукой в голосе выкрикивал знакомое имя. Се…
Субару покачнулся, не в силах держаться на ногах, и рухнул на колени. Он увидел грудь Сейширо, черный плащ укрыл его, заглушая звуки. Тьма, пахнущая цементной пылью, кровью и сакурой. Их окровавленные пальцы все еще были переплетены, он почувствовал, как Сейширо зарылся в его волосы.
Все вокруг растворилось, заглушенное звуком сердца, бьющегося в такт с его сердцем...
Конец.
продолжение следует в: 36 градусов - Эпилог - Миллениум
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания:
(1) Декаграмма. Автору неизвестно, есть ли официальное название у десятиконечной звезды. Но в слове «декаграмма» есть корень «deca» - десять, так же как «penta» в «пентаграмме», то есть пять.
(2) (прим. переводчика) Да, в древней Японии, жених еженощно навещал невесту в доме ее родителей и считался мужем только после наступления беременности. Информации на русском языке я не нашла, в оригинале же была просто эта ссылка mothra.rerf.or.jp/ENG/Hiroshima/Things/81.html
(3) Сама страсть не считается грехом в Буддизме, Синтоизме или Даосизме - главных компонентах Онмёдо. Однако, бездумная страсть – грех по третьей и пятой из Пяти Заповедей.
1)Не убивай.
2)Не бери то, что тебе не принадлежит.
3)Воздерживайся от чувственных удовольствий.
4)Не лги.
5)Не употребляй опьяняющих и дурманящих средств.
en.wikipedia.org/wiki/The_Five_Precepts
Автор: A. Kniggendorf
Блог автора: users.livejournal.com/akk_/
Переводчик: Lazurit
Бета: Клэр
Фандом: TB/X1999/Clamp Campus Detectives
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг: R/NC-17
Дисклеймер: Все принадлежит Кламп и автору
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
читать дальшеA. Kniggendorf: 36 градусов - X - Декаграмма
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
~ При повороте на 36 градусов декаграмма не изменяется.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Парк Шиба-Коэн, Токио,
30 декабря 1999 года
Субару кутался в плащ. По обе стороны улицы стояли голые деревья, качавшиеся под низко висящими облаками. Справа от него над деревьями возвышались величественные деревянные Сангедацумон, главные ворота храма Зоджоджи. Багровая краска под темной крышей пылала в зловещем свете. Недавние разрушения не коснулись его, как если бы Кеккай башни защищал храм, или, возможно, это древнее место хранил кто-то еще. Зоджоджи был посвящен Амида Нёрай. Ворота и растущее рядом с ним священное древо пережили даже бомбардировки зажигательными средствами во время Второй Мировой Войны, тогда как все окрестности храма сровнялись с землей. Бесконечное сострадание Амиды источало сильную магию.
Субару остановился и заставил себя посмотреть на ворота, думая о том, как было бы приятно утонуть в этом сострадании и забыть о надвигающемся конце света и своей роли в нем, забыть, пока все не закончится и человечество не вымрет.
"Жизнь может быть намного интереснее смерти", - многозначительно произнес спокойный жестокий голос в его мыслях, напоминая, что он был так же далек от соблюдения пяти принципов, как и семь лет назад. Снова на его руках была кровь, снова он ранил другого человека, в то время как его сердце наполняли самые эгоистичные из желаний. Теперь ему было двадцать пять, и ничего не изменилось.
Ему было восемнадцать, когда они отправили ее к нему в постель. Он был бы младше, если бы не месяцы, проведенные в неподвижности, и если бы не смерть его сестры от руки Сейширо. Он настоял на полном году траура, несмотря на то, что Хокуто не была объявлена официально мертвой до 1998 года, когда истекло положенное по закону время ожидания пропавших без вести. Сумераги было лучше знать. Ему было лучше знать.
Нелегко было заставить окружающих уважать его траур. Недавнего напоминания о том, что он, несмотря на юность, также мог покинуть их, было достаточно, чтобы старейшины настояли на своем. Ветвь – а с ней и удивительная сила, текущая в его венах - должна была быть сохранена ради клана.
Уважению, сочувствию, его собственным желаниям не было места среди жизненно важных вопросов. В тот день, когда окончился траур, бабушка послала за ним. Говорили недолго. Субару знал, что выбора у него нет.
На следующий день он встретился с семьей Микаге на традиционном жертвовании риса мочи и впервые увидел Акико, женщину, на которой он должен был жениться. Даже во время жертвоприношения ему не позволили заговорить с ней, хотя ее родители явно радовались возможности породниться с Сумераги. Помолвка состоялась в ближайший благоприятный день календаря. А следующей ночью...
В памяти сохранились лишь разрозненные образы.
Одна из дверей шоджи открылась. Пламя светильников в энгава вспыхивало при каждом порыве ветра, тени висевших снаружи оберегающих офуда танцевали на бумажных стенах.
Акико-сан.
Если в результате появится ребенок, она станет его женой. Сумераги следовали древней традиции: нет ребенка - нет брака.
Она молча сидела перед ним, сложив руки на коленях, и ждала. Ждала его. Он застыл на месте, смертельно напуганный одной мыслью о том, чтобы сделать первый шаг…
Она застенчиво посмотрела на него.
Ему казалось, что его горло сжала рука, перекрыв дыхание. Ему хотелось оттолкнуть ее. Нет, он не мог сделать этого, он должен был…
Темнота и иссушающий жар, и что-то прохладное, коснувшееся его лица, желанное, пугающее прикосновение, сводящее с ума. Кто-то кричал, просил: «отпустите меня». Испугавшись, он кинулся...
Дрожа, Субару обнял себя руками и подождал, пока не утихнет вызванная воспоминаниями паника.
Когда он пришел в себя, на татами была кровь. Он лежал на боку, его окровавленная ладонь безвольно лежала у лица. Изнуренный до боли, он был слишком слаб, чтобы пошевелиться даже когда то, что он видел и слышал, обрело смысл, даже когда бабушка пришла за ним.
Следующие несколько недель он провел в уединении, размышляя, проводя очищающие обряды и преодолевая страх. Когда старейшины снова послали за ним, он повиновался.
На этот раз его семья сделала уступку: ему позволили поговорить с девушкой. Но чем свободнее она себя чувствовала, тем сильнее сжималось его горло; перед глазами появлялись темные пятна; надвигающиеся стены вот-вот должны были раздавить его... Вспомнив о крови на своих руках, он выбежал из комнаты.
Бабушка ничего не сказала, но он знал, что потерпел неудачу в выполнении своих обязанностей по отношению к семье, потерпел неудачу уже тогда.
Теперь он стоял перед Сангедацумон Зоджоджи, и сильный ветер бил его полами плаща по ногам, едва не выкидывая за ворота. Он думал о старой крови на своих руках, о шрамах, которые он оставил на лице своей невесты, и свежей крови, крови Сейширо, Сейширо, оставившего шрамы на его душе. Он нервничал. Финальное Сражение несло за собой конец света; ради своего клана ему не следовало бы вступать в него с кровью на руках, не так ли?
Но...
Какая теперь разница? В глазах его клана он уже был опорочен. Несмотря на то, что его кощунственная любовь к своему противнику могла быть прощена, слепой страсти прощения не было. Он отрекся от чистоты, которую его бабушка проповедовала и требовала от него, с тех самых пор, как он научился держаться на ногах и впервые надел шикифуку.
А теперь он отказался от нее в руках своего заклятого врага, найдя утешение в постели убийцы. Убийцы, в чьем представлении очищение, скорее всего, было горячей ванной, который считал соблюдение поста вульгарным и поставил под смертельным деревом скамью, чтобы оно могло самостоятельно заморить червячка.
Субару постоял, замерзая под разбушевавшимся ветром, а затем повернулся спиной к древнему храму и быстрым широким шагом двинулся к Токийской Телебашне и Финальному Сражению. Все тело болело и неприятно покалывало. Но на этот раз он помнил обнимавшие его руки, слова, успокаивавшие пожиравшую его рассудок тревогу, восхитительный опустошающий жар...
Никакой обряд очищения, никакая медитация не могла бы смыть с него этот позор и то, что он не хотел смывать его.
~: ~: ~: ~: ~
Акадаемия Кламп, Токио,
Особняк Имоноямы
Горячая вода била его по плечам и спине. Сейширо оперся руками о стену, стоя под струями. От горячей воды оставленные Сумераги царапины на спине заныли. Подумав секунду, он увеличил температуру воды на одно деление и позволил себе задумчиво улыбнуться. То, что он проснулся один, не удивило его.
И все же, в остальном поведение его жертвы было загадочно.
Он поднял голову, позволяя струям массировать его веки и виски.
Сумераги Субару, аскетичный13-ый глава клана Сумераги, превратился в постели в необузданного демона, неистово борющегося за господство, но отзывающегося лишь будучи полностью подчиненным. Что общего было у него с тем сдержанным, застенчивым юношей, которым стала его добыча?
Его добыча, тесно прижимавшаяся к нему, подсознательно ища защиты, обессилено заснув в объятьях своего охотника. Сейширо был так близок к нему, как только возможно физически, и все же раз за разом узкая ступня скользила по его щиколотке, вверх и вниз, словно Субару нужно было ежесекундно убеждаться, что он не один, что кто-то, кто - то был с ним. Неважно кто.
Резким рассерженным движением Сейширо выключил воду.
Кто-то тронул его добычу, кто-то, не бывший... им.
Вытирая волосы, он мрачно посмотрел в зеркало, и оно треснуло по диагонали.
Кто-то ответит за это.
Он потянулся к белому махровому халату, висевшему на крючке у двери. Небрежно завязав пояс, он выглянул из отделанной кафелем ванной, надел оставленные на пороге шлепанцы и пошел одеваться.
- Сей, – в дверь решительно постучали. - Я могу с тобой поговорить? – спросил Имонояма из-за закрытой двери, его тон совершенно не подходил к вежливой просьбе.
- Заходи, – ответил Сейширо, надевая свежую рубашку.
- Мне совсем не хочется говорить об этом, - спокойно произнес Нокору. Его лицо, отражавшееся над плечом Сейширо в зеркале, пылало негодованием. - Но есть некоторые вещи, с которыми я не могу мириться у себя в доме.
Сейширо изогнул бровь, глянув на отражение Нокору, и заметил у него в руках запятнанные кровью простыни. – Некоторые вещи вроде секса? – спросил он.
- Вроде кровопролития.
- Ты говоришь не с той стороной, Нокору. – Рубашка Сейширо соскользнула с его плеч, и Нокору удивленно распахнул глаза.
- Сей, я никогда бы не подумал, что Суме… извини, я…
- За что ты извиняешься? - Сейширо снова натянул рубашку. - Иногда мне нравится грубый секс. - Он застегнул пуговицы и заправил рубашку в черные брюки. - Только не говори мне, что ты так взбудоражен еще до завтрака, только потому, что твои гости приятно провели ночь. - Он поправил манжеты и, наконец, обернулся. - Что случилось?
- Камуи забрал Шинкен. Финальное Сражение началось. - Молчание. Нокору, казалось, чего-то ждал. - Сумераги-сан уже ушел, - добавил он.
- Я заметил, что его нет. - Сейширо задумчиво провел кончиками пальцев по царапинам, которые его добыча оставила на его щеке. - Хотя я думал, что он ушел по другой причине.
Нокору не попался на удочку. - Разве ты не должен был тоже уйти?
- Зачем? - Сейширо пожал плечами. - Я могу испортить им весь праздник просто будучи живым.
- Я думал об этом, Сей. Обо всем, что ты рассказал мне о Финальном Сражении и чем оно должно быть, а чем нет. – Нокору пристально посмотрел на него. - Я думаю, ты делаешь ошибку.
Сейширо напрягся. - Какую? - спокойно спросил он.
- Если ты ничего не делаешь - ты пассивен. Пассивность значит, что не будет принято никакого решения, так?
- Да.
- Это Инь, не так ли? Это значит, что если вы оба сознательно решите не сражаться друг с другом, то победит Инь.
- А если мы решим сражаться, победят Ангелы. - Сейширо фыркнул. – Выбора нет. Именно поэтому я хотел, чтобы Субару-кун ничего не узнал.
- А что если вы будете работать сообща?
- Объясни мне снова, почему тебе нужен именно я, - прорычал Такамура, заводя многострадальный вертолет Корпорации Имонояма. Двери ангара отъехали. Вместе с завывающим ветром внутрь влетели пыль и мусор.
- Потому, что Нокору не хочет управлять вертолетом в шторм, – ответил Сейширо, садясь в пассажирское кресло и пристегиваясь. – И я тоже.
- Это не то, что я имел в виду, и ты знаешь об этом. Скажи честно, почему тебя это волнует?
- Потому что конец света мог бы помешать мне.
На мгновение внутри было слышно только зловещее завывание ветра и звук пыли, царапающей ветровое стекло.
- Суо. – Сейширо посмотрел на него. - Я должен добраться туда вовремя. Формально я больше не из их компании, иначе меня призвали бы наряду с Субару-кун. Поэтому я могу опоздать, и я опоздаю, если пойду пешком. Большая часть центра города разрушена, это слишком далеко даже для… Дракона Земли.
- Нам нельзя рисковать, Суо, - сказал Нокору в кресле второго пилота. – Ты знаешь об этом. Мы должны доставить его туда, прежде чем все начнется.
- Нет, - тихо возразил Сейширо. - Прежде, чем все закончится.
Такамура завел двигатель.
Десять минут спустя мощный сдвоенный двигатель БК117 уже работал на пределе своих возможностей, стараясь удержать в воздухе бешено пляшущий вертолет. Пронзительный свист двигателя и звук вращения лопастей винта потерялись в реве урагана, когда Сейширо, все еще безопасно пристегнутый, открыл боковую дверь, выглянул наружу и посмотрел на плоскую, обдуваемую ветром крышу здания рядом с Токийской Телебашней. Облака пыли, прорываемые шквалами ветра и вспышками магии, раз за разом скрывали ее от глаз.
Камуи снова сражались. В тени Звезды-Близнеца виднелся стройный силуэт Субару. Остальные находящиеся поблизости Печати и Ангелы не дрались. Пока не дрались. Атмосфера между Камуи накалялась. Он должен был попасть туда, но о посадке не могло быть и речи. Крыша уже была сильно повреждена: в ней появились вмятины, а из разбитого бетона торчали сломанные балки. Крыша не выдержала бы вертолет.
Кроме того, неизвестно, как поступил бы Звезда-Близнец, заметив Сейширо прежде, чем он успел бы добраться до Субару. Не потрудившись закрыть дверь, он сел обратно в кресло и снял очки. Затем он аккуратно сложил их и передал Нокору через спинку кресла. – Сбереги их для меня – перекрикивая гром, велел он.
- Сей…
- Я вернусь, чтобы забрать их, – он коснулся застежки ремня безопасности. - Суо, поднимись на десять метров выше и как можно ближе к площадке для обозрения.
- Это слишком высоко! – возразил Такамура. – Ты не сможешь сделать этого в такой шторм. Я могу приблизиться метра на два, не зависая.
- Ладно.
Сейширо крепко уцепился за поручень, вертолет взмыл вверх, винт протестующе взвыл - всего лишь очередная нота в какофонии урагана. Он выпрыгнул, ударился о гофрированные стальные пластины, царапая поверхность, ощущая, как сдирается кожа под тканью костюма. Он ухватился за ручку эксплуатационного люка и едва не вывихнул сустав при внезапной остановке, чувствуя обжигающую боль в не так давно раненом плече. Поднялся на колени. Отворяющее заклинание позаботилось о замке, и он упал на ту пустынную площадку для обозрения, где когда-то провел ночь, изгоняя призрака вместе с Субару-кун. Кто бы мог подумать, что на том же самом месте они будут решать судьбу человечества девять лет спустя.
Башня затряслась от сильного удара. Заскрежетала сталь. Площадка для обозрения дрожала, и от следующего удара пол едва не выскочил у него из-под ног. Сейширо бежал вниз по лестнице к выходу на прилегающее к башне здание; пользоваться лифтом в таких условиях было опасно. Он должен был добраться до Субару прежде, чем Камуи примет решение.
Он мчался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, порой даже прыгая через половину пролета к очередной лестничной площадке. Звук его шагов, казалось, отражался от окружавшей лестничную клетку металлической сетки. Он создал иллюзию, надеясь, что свирепствовавший ураган скроет его шаги так же, как раньше скрыл жужжание летящего вертолета.
Еще один пролет - и он увидел разворачивавшуюся перед ним сцену: Звезда-Близнец уже занес над Камуи меч, готовясь пронзить его грудь. На этот раз Сейширо был рад, что паршивец любил растягивать удовольствие.
Он добрался до плоской крыши стоящего у подножья башни здания и взломал ведущую на нее аварийную дверь. Времени на уловки не было, дверь была сильно повреждена, а ее хлопанье вполне можно было списать на шквал ветра с пылью. Он видел, как рука Камуи сжалась на рукояти меча. Звезда-Близнец был, мягко говоря... небрежен по отношению к нему. Если Камуи попадет в цель, это убьет человечество, если же нет - его уничтожит возмездие Звезды-Близнеца. Сейширо опустил иллюзию...
~: ~: ~: ~: ~
- Это - мое желание, никакого другого желания нет!
Отчаянный крик серебряным облаком повис в морозном пыльном воздухе. Фиолетовые глаза лучились яростью.
Пальцы Субару сжались на его потрепанном сером плаще. – «Я хочу вернуть Фуму», - сказал Камуи, - «даже если мне придется причинить ему боль...». Но не нужно было убивать Звезду-Близнеца, с ним даже не нужно было сражаться. Еще три дня назад Субару сказал бы, что смерть Камуи вернет Фуму, потому что тогда Звезда-Близнец будет не нужен, но теперь…
Смерть была неподходящей альтернативой. Смерть – решающая перемена, Ян, а значит, смерть Камуи тоже будет решением. И Сейширо был прав в том, что не признавал существования Судьбы. К сожалению, приняв решение не сражаться друг с другом, они достигли согласия, и на их уровне победил Инь. Но оба Камуи...
«Дай мне исполнить твое желание», - сказал Звезда-Близнец.
Что если Камуи желал не сражаться? Тогда это не было бы согласием; как желание это было бы частью самого боя и…
- Есть, Камуи. - Он откинул капюшон. - Ты не понимаешь этого, но оно есть.
- Субару ...
- Если ты не поймешь, ничего не изменится.
- Именно поэтому ты не сможешь победить меня, Камуи, - презрительно усмехнулся Звезда-Близнец.
- Я…
Субару вздрогнул. На балке, высовывавшейся из зияющего отверстия в крыше, стоял Сейширо, не обращавший внимания на пронизывающий ветер, развевающий полы его плаща, словно боевой флаг. Пыльное облако скрыло его от Субару, а когда завеса рассеялась, он увидел, как Сакуразукамори поднял левую руку к небу и вокруг него закружился вихрь магии.
- Ян!
Через полуразрушенный город прокатился гром. Молнии бились о затопленные улицы. Ветер усилился. Субару сжал в руках стальную балку. Ветер рвал его с места, пытаясь сбросить на разрушенное здание под ними. Плащ сорвался с плеч. Сейширо протянул ему правую руку.
- Доверься... - шепот, почти неслышный за бушеванием стихии. - ...мне ...
У него не было причин доверять ему. Большая часть его слов были красивой ложью. Но его поступки... «Доверься мне». Слова могли быть ложью, но Сейширо уже призвал свою магию, доверился ему, ожидая, что он отзовется и уравновесит ее своей. «Доверься мне». Ложью могли быть слова, но не поступки. Намеренья ничего не значили для Сакуразукамори, реальность же была для него всем. Субару научился судить Сакуру по тому, что она делала или не делала. Он должен был научиться тому же самому в отношении ее стража.
Рука Субару покинула металл. До странности равнодушный к шторму, он двинулся к стальной балке, к ... своему противнику.
- Инь ...
- прошептал он. Его левая рука тянулась к далекой земле, а правая коснулась руки его отражения, его противоположности, его... Сейширо.
Их руки встретились и сжали друг друга. Они стояли между Небом и Землей, противостоя реву стихий. Шрамы-пентаграммы яростно вспыхнули, кровоточа впервые за 16 лет, и засияли сквозь плоть и кости. Из ладоней Сейширо брызнула кровь, на них начертались перевернутые пентаграммы: пентакли.
Субару чувствовал, как вокруг их ног появляются магические круги: огненно красный пентакль, леденяще синяя пентаграмма. Оба вращались, рисуя на крыше фигуру. Символы были разными, но фигура – одна. Десятиконечная звезда с устойчивостью Сумераги и мощью Сакуразука. Их сжатые руки оказались в центре окружавшей их декаграммы Инь и Ян. Инь и Ян формировали Целое, Дао. Когда-то малая доля этой силы, сохранившаяся в изодранных мокрых офуда, разрушила Радужный Мост...
Теперь это не было малой долей.
В небо взвились два дракона, танцуя, обвиваясь, оплетаясь один вокруг другого. Искры магии сыпались на лежащий в руинах город, на разрушенный кеккай, отмеченный смертью и разорением...
Смерть и Жизнь; перемены и постоянство. Дракон Земли и Дракон Небес; Драконы Дао.
Ни один из них не мог существовать без другого.
Руки Субару обвились вокруг Сейширо. Магия обжигала их, пожирая всю силу без остатка. Заклятья Сейширо отличались от его собственных слов, но мелодия была одинакова. Касаясь своего противника, он касался равного. Магия вспыхнула...
... и повисла в воздухе. Кеккай Токио распустился и укрыл город защитной магией.
Звезда-Близнец вскрикнул, когда магическая стена обожгла его, отталкивая меч от груди Камуи. Он обернулся, в ярости замахнулся мечом и напал – Сейширо увернулся, перекрыв поле зрения Субару... Совсем рядом дрожали лопасти винта… Камуи…нависшая тень…хлюпанье погружающейся в плоть стали…задушенный хрип… Сей…Субару чувствовал, как жизнь трепещет у его ладони, сквозь его ладонь...
Переплетенные драконы мчались к ним, разделившись в последнюю секунду, чтобы пролететь по обе стороны от них. Сверкнули клыки. Чешуя скребнула по спине Субару, толкнув его на Сейширо.
Длинная узкая пасть дракона вцепилась в запястье Звезды-Близнеца. Острые зубы рвали плоть, выдирая шинкен из рук. С победоносным рыком дракон взмыл в небо, полоснув когтями трехпалой лапы по щеке Звезды-Близнеца.
Белые клыки другого дракона коснулись рукоятки второго Божественного меча. Камуи не отпустил оружия, ткнув им дракону в морду. Драконья кровь брызнула ему в лицо, меч все же был вырван у него из рук, и кровоточащий дракон последовал за своим спутником, держа в пасти сверкающий трофей.
Шинкен, рожденный из жизни, рожденной смертью, не живой, но и не мертвый, словно Дао, казался искоркой света в небе, когда драконы снова обвились друг вокруг друга, сливаясь, превращаясь в ... одно.
Над ними парил один-единственный дракон. В его пасти сверкала пара огромных белых змеиных зубов; меж рогов ярко пылала декаграмма. От насыщенных, глубоких, диких звуков его зова сияющий над городом кеккай задрожал и...
... растаял, озаряя все вокруг своим сиянием.
Что-то с громким стуком ударилось о землю. Среди внезапно воцарившейся тишины было ясно слышно, как замедляется вращение винта. Металл лязгнул. Послышались шаги. Кто-то с мукой в голосе выкрикивал знакомое имя. Се…
Субару покачнулся, не в силах держаться на ногах, и рухнул на колени. Он увидел грудь Сейширо, черный плащ укрыл его, заглушая звуки. Тьма, пахнущая цементной пылью, кровью и сакурой. Их окровавленные пальцы все еще были переплетены, он почувствовал, как Сейширо зарылся в его волосы.
Все вокруг растворилось, заглушенное звуком сердца, бьющегося в такт с его сердцем...
Конец.
продолжение следует в: 36 градусов - Эпилог - Миллениум
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания:
(1) Декаграмма. Автору неизвестно, есть ли официальное название у десятиконечной звезды. Но в слове «декаграмма» есть корень «deca» - десять, так же как «penta» в «пентаграмме», то есть пять.
(2) (прим. переводчика) Да, в древней Японии, жених еженощно навещал невесту в доме ее родителей и считался мужем только после наступления беременности. Информации на русском языке я не нашла, в оригинале же была просто эта ссылка mothra.rerf.or.jp/ENG/Hiroshima/Things/81.html
(3) Сама страсть не считается грехом в Буддизме, Синтоизме или Даосизме - главных компонентах Онмёдо. Однако, бездумная страсть – грех по третьей и пятой из Пяти Заповедей.
1)Не убивай.
2)Не бери то, что тебе не принадлежит.
3)Воздерживайся от чувственных удовольствий.
4)Не лги.
5)Не употребляй опьяняющих и дурманящих средств.
en.wikipedia.org/wiki/The_Five_Precepts
@темы: Нетленчики, Кламп-фики
-
-
11.04.2008 в 19:59Я не перестаю поражаться - ни твоему терпению, ни воображению автора...) Что тут скажешь? Здорово. Масштабно. Оригинально. Буду с нетерпением ждать продолжения...)
-
-
11.04.2008 в 20:21Спасибо.^_^ Мне еще эпилог остался, но он короткий.
-
-
11.04.2008 в 21:52Клево! И все - таки, человеческая фантазия безгранична... А откуда у тебя столь обширное знание языка? (сорри, я просто не в теме=) Я, например, учила английский только в универе, и в результате - никаких прикладных знаний... А от немецкого в школе вообще нет толка...
-
-
11.04.2008 в 22:27С восьми до десяти лет ходила на курсы (и это было ужасно!Т_Т), потом, уже в Израиле, учила в школе с четвертого класса и до сих пор, но это особой пользы не принесло. Более всего, имхо, помогли обучающие диски, полугодичные курсы разговорного английского и то, что сейсубные фанфики на русском быстро закончились. Я попыталась читать ПРОМТом, поржала, и поняла, что английский учить нужно.^^
-
-
12.04.2008 в 15:15-
-
12.04.2008 в 15:26Я что-то не врубаюсь - чего это Суби поцарапал диффчину? Потому что не Сей?
Думаешь, добрый кавайный Субару стал бы кого-то царапать из-за такой ерунды? У него там временное помутнение рассудка было, и он всю оставшуюся жизнь чувством вины мучился. В сиквеле объяснятся, не буду сильно спойлерить.^^
Я смотрела, этот автор пишет что-то новенькое, с тем же пейрингом и рейтингом. Переводить будешь?
"Дела семейные", что ли? Это и есть сиквел. Буду, буду.
-
-
12.04.2008 в 15:50-
-
12.04.2008 в 17:44Ничего страшного.^^
-
-
15.10.2012 в 00:59