Никогда не доверяй собаке с оранжевыми бровями.
Название: Дела семейные – Глава 7
Автор: A. Kniggendorf
Блог автора: akk.insanejournal.com
Переводчик: Lazurit
Бета: нет
Фандом: TB/X1999
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг:NC-17
Дисклеймер: Все чужое.
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
Примечание: Этот фик – сиквел к фанфику «36 градусов». Найти приквел можно на моем дайре www.diary.ru/~lazurit8 и на сообществе www.diary.ru/~anime-x
читать дальшеA. Kniggendorf: Дела Семейные – Глава 7 – Августовские костры
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Ветер шелестел густой кроной Сакуры. Розетка цветов ласкала бледную щеку иллюзии, воспоминания. Волосы – короткие черные и длинные пепельные - развевались на ветру вместе с цветами. Глаза - огненное золото и льдистое серебро – блестели во тьме.
»... Сакуразукамори - мои глаза и уши, мой проводник в мире живых. Он - меч теней, незримо следящий за теми, что на свету, исправляющий то, что не удалось исправить им. Он не должен видеть намеренья, но лишь реальность, и действовать, если она будет представлять опасность для царств мертвых и живых.
Они - Сумераги. Они видимы. Они ходят на свету и живут ложью.
Сакуразукамори невидим. Он ходит в тени. Он действует правдой.
Они говорят, что он убивает ради живых...»
Могучие ветви Сакуры затрепетали на ветру, повеявшем из обоих царств.
»... но и они тоже...»
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
fam-i-ly – семь-я [сущ]: группа индивидуумов произошедших из одного рода.
mat-ter – на-бор [сущ]: литеры, с их помощью печатают.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Сагано-ку, Западный Киото
Резиденция Сумераги
16 августа 1992 года - 20:26
Когда Субару закрыл фусума, отделявшие его комнату от главного зала, и отгородился от ламп, вокруг царила тишина. Во мраке, освещенном лишь факелами на улице, он на мгновение привалился к деревянной раме. После разговора с бабушкой у него кружилась голова; впрочем, скорее, это был монолог...
Он знал, что однажды им придется поговорить об этом, но не думал, что так скоро. В унынии, он оттолкнулся от стены.
Ведущие в сад шоджи все еще были отодвинуты, и воздух был полон дыма, окружавшего стоявшие вдоль дорожки факелы. Перед ним лежала лакированная дощечка с чашкой и графином. Это была ночь Гозан но Окуриби, когда на окружающих Киото горах зажигали пять костров; последняя ночь О-Бон. Вода, в которой отражались все пять костров Даймонджи, защищала от болезней. А его клан желал ему здоровья...
Он налил в чашку немного воды и вышел из тени энгава на траву. Этой ночью воздух был знойным и влажным; не было ветра, который мог бы развеять дым, запертый под низко висящими облаками. К северу от резиденции, на Ториимото, зажегся последний костер, и облака над ним окрасились кроваво-красным цветом.
Субару молча стоял в погружающемся в сумерки саду. Вода в чашке слегка дрожала, и отражения костров расплывались, выдавая его волнение. Вчера он провел первую ежегодную поминальную службу по своей сестре от имени Сейши Будды. Он снова звал ее, искал ее, молился, просил ее придти..., но все так же был один меж факелов в Зале Духов. Снова.
И теперь его траур по Хокуто окончен. Мофуку уже обернуто в рисовую бумагу и спрятано…
Вода выплеснулась из чашки на серый рукав кимоно. Они не тратили времени зря. Ему сказали, что жертвование риса мочи назначено на завтра...
Когда Субару одним глотком опустошил чашку, первый костер на горе Даймонджи уже почти прогорел.
Фушими-ку, Южный Киото
Резиденция Микаге
17 августа 1992 года - 08:17 (Томобики)
Субару прямо и неподвижно сидел на заднем сидении громадного семейного лимузина, стараясь не помять кимоно или широкие штаны хакама.
- Клан Микаге связан с храмом Фушими Инари-тайша. По традиции женщины клана служат мико в этом храме. Это очень почтенная семья…
Звуки голоса его бабушки текли к нему, мимо него, и, наконец, стали для него монотонным бормотанием. Снаружи, улица Куджо-дори пересекала реку Камо. Скоро, они повернут на юг к Фушими-ку и храму Инари с тысячами тории на пути к вершине холма и божественному Зеркалу...
Когда ему было семь или восемь, они пришли к Зеркалу, чтобы выразить свое почтение Аматерасу и помолиться о его успешном посвящении. Субару помнил туннели из тории, змеящиеся на пути к главной святыне. Даже в полдень под ними ютились мириады теней, некоторые из которых были настолько темны, что на тории повесили фонари, но зажгли не все...
Он побежал вперед по одной из тропинок, на которых не было тории, за лисенком, петлявшем по бамбуковой роще...
... пока не обнаружил его сидящим на корнях скрюченной сакуры, тяжело дышащего, ждущего его. Большие уши постоянно двигались, прислушиваясь к чему-то. Субару благоговейно наблюдал, как лисенок высунул розовый язык, чтобы слизнуть со своего черного носа розовый лепесток сакуры. Это было в начале лета; божественное зеркало блестело на солнце, но сакура была покрыта цветами…
- Субару-сан, вы слушаете? – строго спросила бабушка, возвращая его в настоящее, где автомобиль сбавил скорость, чтобы повернуть на дорогу, по сторонам которой росли высокие, аккуратно подстриженные деревья. - Уверена, мне нет нужды напоминать вам, что это очень важное дело. Мы скоро приедем.
Скоро. Выходя из машины, он мысленно повторял это слово. Бабушка будет ждать его снаружи. Входить вместе с ним было бы неуместно, по традиции поклонник должен был посещать невесту тайно - и он задался вопросом, зачем она вообще приехала. Неужели думала, что он попытается сбежать?
По его позвоночнику побежали мурашки, когда дверь открылась, и к нему вышел юноша примерно его возраста, поклонился и молча пригласил его войти. Младший сын, судя по гербам камон на его хаори. Ощущая его пытливый взгляд и нервничая, Субару поднялся по лестнице.
Честно говоря, ему было страшно. Он столкнулся с Сакуразукамори - был околдован, сломан, ранен им - и не боялся, но теперь...
Его привели в просторную старомодную комнату. На стоявшей там кровати, конечно, никогда раньше не спали. Безупречно-белая ткань футона, пришитые к ней гладкие новые офуда. Напротив находилось место поклонения богам - покровителям клана. Ритуальные лампы горели перед Инари, богом риса, вокруг сидели кицунэ – изящные статуэтки, а не священные таблички.
Кицунэ, что когда-то привел его к цветущей сакуре...
Вздрогнув, он отвел взгляд и глубоко поклонился Микаге-сама, сидевшему на высокой подушке у кровати рядом со своей женой, ожидая его появления. Остальные члены клана полукругом сидели за ними. Он задался вопросом, нахолась ли Акико-сан среди них. Его проводник сел в правом конце полукруга, все еще глядя на него. Все они глядели на него...
Он был здесь, чтобы забрать одну из них…
- Акико, - его мысли прервал низкий голос главы клана Микаге. - Принеси мочи для своего жениха.
- Да, отец, - Изящная девушка, сидевшая рядом с его бывшим проводником, поднялась и принесла лакированный поднос. Не поднимая глаз, она предложила рисовые пироги своим родителям, пока ее мать не кивнула ей, чтобы она подошла с подносом к нему.
Субару задался вопросом, нервничает ли она так же как и он. Во всяком случае, по ее виду определить было невозможно. Поднос ни капельки не дрожал. Он едва не поперхнулся вежливыми словами, взяв один из пирогов, и ритуально связав себя с ней...
Сагано-ку, Западный Киото
Резиденция Сумераги
20 августа 1992 года - 11:47 (Тайан)
Шоджи в Зале Духов были убраны. Священные лампы горели перед рядами могильных табличек его предков, духов-покровителей его клана. Он опустил взгляд, стараясь смотреть на свою невесту, а не на самую новую табличку в самом дальнем углу на самой нижней полке. Он знал, что табличка его сестры была светлее всех. Одного года не достаточно, чтобы древесина сакуры потемнела...
Сколько лет потребуется, чтобы древесина сакуры стала черной?
Или для этого нужна кровь? Кровь и темная магия и…
Задумавшись, он наклонился вперед, внимательно разглядывая табличку Хокуто в поисках темных пятен - и облегченно вздохнул, не обнаружив ни одного. Рядом с ним зашелестел шелк. Снова выпрямившись, он отважился глянуть на свою невесту, и заметил прядь гладких блестящих волос, выбившуюся из тугого замысловатого пучка. Кажется, она старательно следовала урокам своего клана, никогда не поднимала глаз, никогда не сомневалась...
Интересно, каково это, когда твои похороны проводят в твоем присутствии, каково знать, что твое имя вычеркнуто из клановых списков, а по полу рассыпана соль, призванная очистить дом после твоего ухода. Ее выгнали из дома. Разве она могла спорить? Разве она…
Мико поклонилась ему, протягивая клановый список Микаге на белой бумаге ваши. Такие же списки подали всем гостям, а бабушка начала говорить. С удивлением он понял, что не следил за ходом церемонии. Отец Акико уже начал зачитывать список присутствующих членов семьи. Микаге были большим кланом, и чтение заняло немало времени.
Когда он закончил, мико принесла Субару оби, который он должен был вручить своей невесте, традиционный подарок, символизировавший женскую добродетель, в то время как он получил хакама, выражавшие надежду на его верность в браке.
Потом последовал обмен оставшимися девятью ритуальными дарами юино, уже лежавшими на низком столике, тянувшемся меж двух сидящих друг напротив друга кланов. Подарками обменивались члены семьи, чтобы связать кланы вместе.
Тетя Акико подарила его бабушке красиво переплетенные сухие водоросли, символ изобилия, символизировавший надежды Микаге на то, что у новобрачных будет большая семья. Субару почувствовал, как вспыхнуло его лицо при ее недвусмысленном пожелании. Он был рад, когда она вернулась на свое место.
Затем последовали пеньковые нити и пожелание близости и взаимопомощи в браке. В дарителе Субару узнал своего бывшего проводника. Микаге Аято действительно оказался младшим сыном - и братом-близнецом Акико. Он ограничился формальными пожеланиями паре прожить вместе долгую жизнь. Субару молча встретил его предостерегающий взгляд, задавшись вопросом, что бы он ощутил, отдавая Хокуто другому. Сердился ли бы он на своего будущего шурина так же, как Аято-сан? Или...
Его сердце сжалось при мысли, что он никогда не узнает ответ на этот вопрос, и он порадовался, когда один из его родственников поклонился и принял из рук Аято длинные нити, и церемония продолжилась с веерами суэхиго - символами нескончаемого счастья...
Уже вечерело, когда обмен закончился и семьи, перемешавшись между собой, сели обедать. В саду зажгли бумажные фонари. Принесли сакэ, но Субару не коснулся своей чашки. Звучал смех, Микаге радовались за свою Аки-чан, столь удачно вышедшую замуж. Субару поежился, зная, что прямо сейчас слуги и мико подметали большой зал, заменяя фусума полупрозрачными шоджи и передвигая камидана...
Аматерасу будет следить за ним этой ночью... за ними.
Тени танцевали по энгава, приглашая улизнуть с праздника. Факелы, горящие несмотря на августовский зной, гасли на влажном, липком воздухе. Для свадеб больше подходили весна и осень, чем лето. Но старейшины не могли позволить себе ждать осени...
Он присел на краешек энгава, окинув взглядом резиденцию, и заметил темные силуэты, патрулирующие ее границы. Он просил распустить телохранителей. Вместо этого их стало еще больше. У них было современное оружие – интересно, как бабушка умудрилась достать разрешения? - и ему не нужно было пользоваться своим даром, чтобы увидеть защитные талисманы на их шеях и запястьях. Впрочем, большинство из них тоже владело магией.
Они должны были оградить его от опасностей...
И не выпустить наружу.
По другую сторону реки над горой Арашияма висел лунный серп. Где-то в сумерках тявкала лисица, а Субару все глубже погружался в уныние. Скоро...
- Возьмите, - произнес тихий мужской голос, и ему протянули стакан полный янтарной жидкости и кубиков льда. Субару с удивлением посмотрел на Оми Тоно. Тот криво улыбнулся. – Вы выглядите так, будто вам это нужно.
- Мне нельзя…
- Это чай. – Оми сел на край энгава рядом с ним. Без приглашения. - Я знаю, каково вам, - сказал он спустя секунду.
- Вы…
- В день моей свадьбы я тоже боялся, - Он замолчал на секунду, но Субару ничего не ответил, и Оми пожал плечами. - Вы справитесь, не волнуйтесь, - он подмигнул. - Я имею в виду, ваши родители же справились, а?
- Похоже на то, что могла бы сказать Хокуто… - Субару вздохнул, прижав холодный стакан к своему лбу и на мгновение прикрыв глаза.
- Она и сказала, - Оми негромко засмеялся. - Когда в мою брачную ночь я попытался спрятаться. Если бы твоя бабушка поймала ее тогда, три года назад, она была бы наказана. - Он посерьезнел. - Она была особенным человеком, Субару-сан. И хотела, чтобы вы были счастливы несмотря ни на что, - Он поднялся на ноги.
- Оми-сан, - тихо произнес Субару, чем другой онмеджи успел скрыться за углом и присоединиться к празднику. Субару благодарно кивнул.- Спасибо.
Сагано-ку, Западный Киото
Резиденция Сумераги
Покои состояли из его комнаты и части главного зала. Стены заменили шоджи, сквозь которые просачивался свет факелов, мягко падавший на темный блестящий пол, и сквозь которые были видны черные силуэты офуда, висевших снаружи. Пахло анисом и жасмином; перед камидана стояла курильница; мерцание ритуальных ламп окрасило золотом старую древесину таблички Аматерасу, стоявшей в центре.
Мебели было немного, и проще быть она не могла. Лежали новые светлые татами отороченные красной парчой, на которой были вышиты белые пентакли, две трети пола покрывал камон клана, свободным оставалось лишь пространство шириной в татами у каждой бумажной стены. Широкий футон из небеленого хлопка располагался в середине комнаты; рядом с ним стоял маленький, покрытый черным лаком столик с чашками для сакэ.
Свет обеспечивал широкий фонарь, свисавший с потолка. Субару опустил глаза. Каждое движение здесь тенью отпечатается на шоджи, открытое для невидимых взглядов: уединение без уединенности. Он сдержал мурашки, побежавшие по его спине. Когда он опустился на колени в углу татами, в висках начала пульсировать боль; от нового аромата у него кружилась голова. Он скучал по сильным древесным запахам Джинко и сандала, которые обычно воскуряли в его комнате. Положив руки на колени, он сосредоточился на медитации и стал молиться Аматерасу о защите.
Один из шоджи открылся. В проходе, опустив голову, сидела девушка, ее лицо почти скрылось за длинными волосами, белое кимоно аккуратно расправлено вокруг ног. Она поклонилась прежде чем скользнуть внутрь, снова опустилась на колени и закрыла шоджи за собой.
Микаге Акико, будущая Сумераги.
Она станет его женой, и будет управлять его домом, его финансами, его семьей, его жизнью. Она станет обаа-сан - Субару почувствовал, как его дрожащие губы изогнулись в кривой усмешке; усмешке, которая немедленно угасла, стоило ему вспомнить о главном различии между Акико и его бабушкой...
Тени защитных офуда запрыгали по комнате, когда факелы на энгава вспыхнули под порывом ветра. Запах рисовой соломы от новых татами смешивался с тяжелым ароматом ладана. Она села перед ним, аккуратно сложив руки на коленях, ожидая. Его. Он застыл на месте, остолбенев от мысли о том, что ему придется сделать первый шаг…
- Сумераги-сама?
Нежный альт ее голоса ошеломил его, заставив посмотреть в ее темно-коричневые глаза. На лице ее была скромность и твердая решимость выполнить свой долг перед кланом. Не дрогнув, она протянула ему сакэ. Она знала, что Сумераги следуют древней традиции: если в результате появится ребенок, она станет его женой. Если же нет...
Он сглотнул. Не было никакого «если»; все знали... они сделают ей больно; будет разговор... Он знал, какую боль может причинить даже непреднамеренная грубость, он видел это в мыслях Мицуки, раны от небрежных замечаний людей, даже не знавших, что речь идет о ней, и Акико… Все знали, и она знала, что все знали. Это еще хуже.
Он не хотел, чтобы из-за него ей сделали больно, но и сам не хотел причинить ей боли. Во время работы он видел так много страданий... Он должен был быть осторожен, но голова его кружилась. Атмосфера душила его, мешая сосредоточиться на своем дыхании. Кожа зудела. Он мог только мечтать о глотке свежего воздуха…
- Сумераги-сама, вы себя плохо чувствуете? – спросила она, взволнованно глядя на него.
Словно рука сжала его горло, перекрыв дыхание.
- Мне послать за?.. – забеспокоившись, она отложила поднос, и потянулась к нему.
Темнота кружилась у его глаз, застилая все вокруг. В ушах стучала кровь. Он хотел оттолкнуть ее. Нет, он не мог сделать этого, но малейшая попытка вдохнуть в этом сушащем жаре заставляла его легкие пульсировать болью.
Что-то коснулось его лица. В ее словах не было смысла, но прохладное прикосновение к его пылающей коже принесло облегчение... Он тянулся к нему, хватал его, цеплялся за него, и все же этого не было достаточно. Он все еще горел, ему нужно было больше, ближе, только бы вдохнуть, удержаться. Если бы только голова не болела так сильно…
- ... отпустите. Пожалуйста, - попросил кто-то, а затем закричал, - Отпустите меня!
Испугавшись, он кинулся на кричавшего, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, и падая…падая…
... на татами была кровь, она впитывалась в парчовую оторочку и пятнала клановые гербы. Ее металлический запах заглушил аромат благовоний... позволил ему вдохнуть...
Он лежал на боку, мучаясь от боли, не в силах пошевелиться... Вокруг был шепот, топот бегущих ног, голоса, испуганные... сердитые... Один из шоджи был отодвинут. На нем виднелся отпечаток ладони. Красный... кровь?
Пролитая кровь...
Он должен встать, должен закрыть камидана...
В комнату врывались люди, некоторые сначала неуверенно застывали на пороге, другие...
Большие руки сжались на его запястьях. Другие ощупывали его руки, его тело...
Он попытался сесть, но державший его человек крепче сжал свои руки; безопасно, успокаивающе... Его глаза закрылись. Он так устал... и замерз... так замерз...
За шоджи кто-то всхлипнул, тихо плача. Акико-сан? Что-то... случилось... Он...
Человек отпустил его и отступил в сторону. Субару дрожал. Телохранитель, одетый в темное, быстро удалился.
Тихое поскрипывание колес сказало ему, что в комнату вошла бабушка. Шоджи закрылся за ней. Тень телохранителя, стоявшего снаружи, накрыла пятно крови на нем. Татами тихо шелестело под колесами ее инвалидного кресла. Он не нашел сил даже поднять голову и посмотреть ей в глаза, когда она остановилась в шаге от него, не произнеся ни слова. Она и не должна была. Достаточно было того, что он чувствовал, как она взирала на него, на его окровавленные покрытые шрамами руки...
Нечистый. Это слово висело в воздухе.
Он надеялся, хотел, чтобы она рассказала ему, что произошло. Все было так непонятно...
- А... – начал он. - ... кико-сан?
Молчание. Шуршание бумаги ваши...
... и последовавший за ним воздушный трепет крыльев бабушкиного шикигами, кружащего над ним. Журавль изящно приземлился, быстро ткнулся острым черным клювом ему в щеку, и устроился рядом с ним.
- Значит, ты не находился под влиянием чар, - заключила бабушка. - Оставьте нас, - Когда оставшиеся телохранители вышли, она глубоко вздохнула, - Субару-сан, что случилось?
У него не нашлось ответа. Плач снаружи прекратился...
В страхе, он смотрел на нее, отчаянно желая сесть, прикоснуться к ней, быть обнятым ею так же как год назад. - A... - Он попытался выдохнуть имя, закашлялся, и в его груди вспыхнула боль, выпившая из него остатки сил... Здесь ему было темно... темно... и холодно... и...
Одиноко.
продолжение следует в
Дела Семейные – Глава 8
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания:
(1) В древние времена жених тайно посещал невесту по ночам и лишь когда рождался ребенок или родители одного из супругов умирали, невеста переселялась в дом своего мужа и становилась его женой. В те времена, когда Японией правили феодальные землевладельцы, нужды клана или семьи считались важнее личных желаний индивидуума, и браки организовывались семьями. mothra.rerf.or.jp/ENG/Hiroshima/Things/81.html
www.japaneselifestyle.com.au/culture/marriage_h...
(2) Компоненты ладана можно рассортировать по пяти элементам или по типам Будд. Учитывая характеристику Субару как Жидкого Огня (Огонь + Вода) в главе 3, ему подходит ладан из гвоздики и сандалового дерева (или Джинко), чтобы обратиться к Огню и Воде и отречься от Гнева и Страсти (пять грехов, мешающих достижению нирваны – Невежество, Гнев, Страсть, Зависть, Гордыня). Некоторые из Земных компонентов могли бы стабилизировать его. Последнее, что ему нужно, это компоненты Воздуха (Жасмин) или Пустоты (Анис). www.oller.net/incense-making.htm
(3) Джинко. Японское название алойного дерева(оно же агарное дерево, оно же каламбак). Очень дорогой компонент ладана олицетворяет Воду и охраняет от Невежества (Вайрокана Будда). en.wikipedia.org/wiki/Eaglewood
(4) Кабураги Мицуки появляется во втором томе Токио Вавилона. Сейширо предполагал, что она была первой любовью Субару.
Автор: A. Kniggendorf
Блог автора: akk.insanejournal.com
Переводчик: Lazurit
Бета: нет
Фандом: TB/X1999
Пейринг: Сейширо/Субару
Рейтинг:NC-17
Дисклеймер: Все чужое.
Ворнинги: насилие, оккультизм, гомосексуализм, говорящее дерево, дендрофилия и геометрия.
Примечание: Этот фик – сиквел к фанфику «36 градусов». Найти приквел можно на моем дайре www.diary.ru/~lazurit8 и на сообществе www.diary.ru/~anime-x
читать дальшеA. Kniggendorf: Дела Семейные – Глава 7 – Августовские костры
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Ветер шелестел густой кроной Сакуры. Розетка цветов ласкала бледную щеку иллюзии, воспоминания. Волосы – короткие черные и длинные пепельные - развевались на ветру вместе с цветами. Глаза - огненное золото и льдистое серебро – блестели во тьме.
»... Сакуразукамори - мои глаза и уши, мой проводник в мире живых. Он - меч теней, незримо следящий за теми, что на свету, исправляющий то, что не удалось исправить им. Он не должен видеть намеренья, но лишь реальность, и действовать, если она будет представлять опасность для царств мертвых и живых.
Они - Сумераги. Они видимы. Они ходят на свету и живут ложью.
Сакуразукамори невидим. Он ходит в тени. Он действует правдой.
Они говорят, что он убивает ради живых...»
Могучие ветви Сакуры затрепетали на ветру, повеявшем из обоих царств.
»... но и они тоже...»
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
fam-i-ly – семь-я [сущ]: группа индивидуумов произошедших из одного рода.
mat-ter – на-бор [сущ]: литеры, с их помощью печатают.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Сагано-ку, Западный Киото
Резиденция Сумераги
16 августа 1992 года - 20:26
Когда Субару закрыл фусума, отделявшие его комнату от главного зала, и отгородился от ламп, вокруг царила тишина. Во мраке, освещенном лишь факелами на улице, он на мгновение привалился к деревянной раме. После разговора с бабушкой у него кружилась голова; впрочем, скорее, это был монолог...
Он знал, что однажды им придется поговорить об этом, но не думал, что так скоро. В унынии, он оттолкнулся от стены.
Ведущие в сад шоджи все еще были отодвинуты, и воздух был полон дыма, окружавшего стоявшие вдоль дорожки факелы. Перед ним лежала лакированная дощечка с чашкой и графином. Это была ночь Гозан но Окуриби, когда на окружающих Киото горах зажигали пять костров; последняя ночь О-Бон. Вода, в которой отражались все пять костров Даймонджи, защищала от болезней. А его клан желал ему здоровья...
Он налил в чашку немного воды и вышел из тени энгава на траву. Этой ночью воздух был знойным и влажным; не было ветра, который мог бы развеять дым, запертый под низко висящими облаками. К северу от резиденции, на Ториимото, зажегся последний костер, и облака над ним окрасились кроваво-красным цветом.
Субару молча стоял в погружающемся в сумерки саду. Вода в чашке слегка дрожала, и отражения костров расплывались, выдавая его волнение. Вчера он провел первую ежегодную поминальную службу по своей сестре от имени Сейши Будды. Он снова звал ее, искал ее, молился, просил ее придти..., но все так же был один меж факелов в Зале Духов. Снова.
И теперь его траур по Хокуто окончен. Мофуку уже обернуто в рисовую бумагу и спрятано…
Вода выплеснулась из чашки на серый рукав кимоно. Они не тратили времени зря. Ему сказали, что жертвование риса мочи назначено на завтра...
Когда Субару одним глотком опустошил чашку, первый костер на горе Даймонджи уже почти прогорел.
Фушими-ку, Южный Киото
Резиденция Микаге
17 августа 1992 года - 08:17 (Томобики)
Субару прямо и неподвижно сидел на заднем сидении громадного семейного лимузина, стараясь не помять кимоно или широкие штаны хакама.
- Клан Микаге связан с храмом Фушими Инари-тайша. По традиции женщины клана служат мико в этом храме. Это очень почтенная семья…
Звуки голоса его бабушки текли к нему, мимо него, и, наконец, стали для него монотонным бормотанием. Снаружи, улица Куджо-дори пересекала реку Камо. Скоро, они повернут на юг к Фушими-ку и храму Инари с тысячами тории на пути к вершине холма и божественному Зеркалу...
Когда ему было семь или восемь, они пришли к Зеркалу, чтобы выразить свое почтение Аматерасу и помолиться о его успешном посвящении. Субару помнил туннели из тории, змеящиеся на пути к главной святыне. Даже в полдень под ними ютились мириады теней, некоторые из которых были настолько темны, что на тории повесили фонари, но зажгли не все...
Он побежал вперед по одной из тропинок, на которых не было тории, за лисенком, петлявшем по бамбуковой роще...
... пока не обнаружил его сидящим на корнях скрюченной сакуры, тяжело дышащего, ждущего его. Большие уши постоянно двигались, прислушиваясь к чему-то. Субару благоговейно наблюдал, как лисенок высунул розовый язык, чтобы слизнуть со своего черного носа розовый лепесток сакуры. Это было в начале лета; божественное зеркало блестело на солнце, но сакура была покрыта цветами…
- Субару-сан, вы слушаете? – строго спросила бабушка, возвращая его в настоящее, где автомобиль сбавил скорость, чтобы повернуть на дорогу, по сторонам которой росли высокие, аккуратно подстриженные деревья. - Уверена, мне нет нужды напоминать вам, что это очень важное дело. Мы скоро приедем.
Скоро. Выходя из машины, он мысленно повторял это слово. Бабушка будет ждать его снаружи. Входить вместе с ним было бы неуместно, по традиции поклонник должен был посещать невесту тайно - и он задался вопросом, зачем она вообще приехала. Неужели думала, что он попытается сбежать?
По его позвоночнику побежали мурашки, когда дверь открылась, и к нему вышел юноша примерно его возраста, поклонился и молча пригласил его войти. Младший сын, судя по гербам камон на его хаори. Ощущая его пытливый взгляд и нервничая, Субару поднялся по лестнице.
Честно говоря, ему было страшно. Он столкнулся с Сакуразукамори - был околдован, сломан, ранен им - и не боялся, но теперь...
Его привели в просторную старомодную комнату. На стоявшей там кровати, конечно, никогда раньше не спали. Безупречно-белая ткань футона, пришитые к ней гладкие новые офуда. Напротив находилось место поклонения богам - покровителям клана. Ритуальные лампы горели перед Инари, богом риса, вокруг сидели кицунэ – изящные статуэтки, а не священные таблички.
Кицунэ, что когда-то привел его к цветущей сакуре...
Вздрогнув, он отвел взгляд и глубоко поклонился Микаге-сама, сидевшему на высокой подушке у кровати рядом со своей женой, ожидая его появления. Остальные члены клана полукругом сидели за ними. Он задался вопросом, нахолась ли Акико-сан среди них. Его проводник сел в правом конце полукруга, все еще глядя на него. Все они глядели на него...
Он был здесь, чтобы забрать одну из них…
- Акико, - его мысли прервал низкий голос главы клана Микаге. - Принеси мочи для своего жениха.
- Да, отец, - Изящная девушка, сидевшая рядом с его бывшим проводником, поднялась и принесла лакированный поднос. Не поднимая глаз, она предложила рисовые пироги своим родителям, пока ее мать не кивнула ей, чтобы она подошла с подносом к нему.
Субару задался вопросом, нервничает ли она так же как и он. Во всяком случае, по ее виду определить было невозможно. Поднос ни капельки не дрожал. Он едва не поперхнулся вежливыми словами, взяв один из пирогов, и ритуально связав себя с ней...
Сагано-ку, Западный Киото
Резиденция Сумераги
20 августа 1992 года - 11:47 (Тайан)
Шоджи в Зале Духов были убраны. Священные лампы горели перед рядами могильных табличек его предков, духов-покровителей его клана. Он опустил взгляд, стараясь смотреть на свою невесту, а не на самую новую табличку в самом дальнем углу на самой нижней полке. Он знал, что табличка его сестры была светлее всех. Одного года не достаточно, чтобы древесина сакуры потемнела...
Сколько лет потребуется, чтобы древесина сакуры стала черной?
Или для этого нужна кровь? Кровь и темная магия и…
Задумавшись, он наклонился вперед, внимательно разглядывая табличку Хокуто в поисках темных пятен - и облегченно вздохнул, не обнаружив ни одного. Рядом с ним зашелестел шелк. Снова выпрямившись, он отважился глянуть на свою невесту, и заметил прядь гладких блестящих волос, выбившуюся из тугого замысловатого пучка. Кажется, она старательно следовала урокам своего клана, никогда не поднимала глаз, никогда не сомневалась...
Интересно, каково это, когда твои похороны проводят в твоем присутствии, каково знать, что твое имя вычеркнуто из клановых списков, а по полу рассыпана соль, призванная очистить дом после твоего ухода. Ее выгнали из дома. Разве она могла спорить? Разве она…
Мико поклонилась ему, протягивая клановый список Микаге на белой бумаге ваши. Такие же списки подали всем гостям, а бабушка начала говорить. С удивлением он понял, что не следил за ходом церемонии. Отец Акико уже начал зачитывать список присутствующих членов семьи. Микаге были большим кланом, и чтение заняло немало времени.
Когда он закончил, мико принесла Субару оби, который он должен был вручить своей невесте, традиционный подарок, символизировавший женскую добродетель, в то время как он получил хакама, выражавшие надежду на его верность в браке.
Потом последовал обмен оставшимися девятью ритуальными дарами юино, уже лежавшими на низком столике, тянувшемся меж двух сидящих друг напротив друга кланов. Подарками обменивались члены семьи, чтобы связать кланы вместе.
Тетя Акико подарила его бабушке красиво переплетенные сухие водоросли, символ изобилия, символизировавший надежды Микаге на то, что у новобрачных будет большая семья. Субару почувствовал, как вспыхнуло его лицо при ее недвусмысленном пожелании. Он был рад, когда она вернулась на свое место.
Затем последовали пеньковые нити и пожелание близости и взаимопомощи в браке. В дарителе Субару узнал своего бывшего проводника. Микаге Аято действительно оказался младшим сыном - и братом-близнецом Акико. Он ограничился формальными пожеланиями паре прожить вместе долгую жизнь. Субару молча встретил его предостерегающий взгляд, задавшись вопросом, что бы он ощутил, отдавая Хокуто другому. Сердился ли бы он на своего будущего шурина так же, как Аято-сан? Или...
Его сердце сжалось при мысли, что он никогда не узнает ответ на этот вопрос, и он порадовался, когда один из его родственников поклонился и принял из рук Аято длинные нити, и церемония продолжилась с веерами суэхиго - символами нескончаемого счастья...
Уже вечерело, когда обмен закончился и семьи, перемешавшись между собой, сели обедать. В саду зажгли бумажные фонари. Принесли сакэ, но Субару не коснулся своей чашки. Звучал смех, Микаге радовались за свою Аки-чан, столь удачно вышедшую замуж. Субару поежился, зная, что прямо сейчас слуги и мико подметали большой зал, заменяя фусума полупрозрачными шоджи и передвигая камидана...
Аматерасу будет следить за ним этой ночью... за ними.
Тени танцевали по энгава, приглашая улизнуть с праздника. Факелы, горящие несмотря на августовский зной, гасли на влажном, липком воздухе. Для свадеб больше подходили весна и осень, чем лето. Но старейшины не могли позволить себе ждать осени...
Он присел на краешек энгава, окинув взглядом резиденцию, и заметил темные силуэты, патрулирующие ее границы. Он просил распустить телохранителей. Вместо этого их стало еще больше. У них было современное оружие – интересно, как бабушка умудрилась достать разрешения? - и ему не нужно было пользоваться своим даром, чтобы увидеть защитные талисманы на их шеях и запястьях. Впрочем, большинство из них тоже владело магией.
Они должны были оградить его от опасностей...
И не выпустить наружу.
По другую сторону реки над горой Арашияма висел лунный серп. Где-то в сумерках тявкала лисица, а Субару все глубже погружался в уныние. Скоро...
- Возьмите, - произнес тихий мужской голос, и ему протянули стакан полный янтарной жидкости и кубиков льда. Субару с удивлением посмотрел на Оми Тоно. Тот криво улыбнулся. – Вы выглядите так, будто вам это нужно.
- Мне нельзя…
- Это чай. – Оми сел на край энгава рядом с ним. Без приглашения. - Я знаю, каково вам, - сказал он спустя секунду.
- Вы…
- В день моей свадьбы я тоже боялся, - Он замолчал на секунду, но Субару ничего не ответил, и Оми пожал плечами. - Вы справитесь, не волнуйтесь, - он подмигнул. - Я имею в виду, ваши родители же справились, а?
- Похоже на то, что могла бы сказать Хокуто… - Субару вздохнул, прижав холодный стакан к своему лбу и на мгновение прикрыв глаза.
- Она и сказала, - Оми негромко засмеялся. - Когда в мою брачную ночь я попытался спрятаться. Если бы твоя бабушка поймала ее тогда, три года назад, она была бы наказана. - Он посерьезнел. - Она была особенным человеком, Субару-сан. И хотела, чтобы вы были счастливы несмотря ни на что, - Он поднялся на ноги.
- Оми-сан, - тихо произнес Субару, чем другой онмеджи успел скрыться за углом и присоединиться к празднику. Субару благодарно кивнул.- Спасибо.
Сагано-ку, Западный Киото
Резиденция Сумераги
Покои состояли из его комнаты и части главного зала. Стены заменили шоджи, сквозь которые просачивался свет факелов, мягко падавший на темный блестящий пол, и сквозь которые были видны черные силуэты офуда, висевших снаружи. Пахло анисом и жасмином; перед камидана стояла курильница; мерцание ритуальных ламп окрасило золотом старую древесину таблички Аматерасу, стоявшей в центре.
Мебели было немного, и проще быть она не могла. Лежали новые светлые татами отороченные красной парчой, на которой были вышиты белые пентакли, две трети пола покрывал камон клана, свободным оставалось лишь пространство шириной в татами у каждой бумажной стены. Широкий футон из небеленого хлопка располагался в середине комнаты; рядом с ним стоял маленький, покрытый черным лаком столик с чашками для сакэ.
Свет обеспечивал широкий фонарь, свисавший с потолка. Субару опустил глаза. Каждое движение здесь тенью отпечатается на шоджи, открытое для невидимых взглядов: уединение без уединенности. Он сдержал мурашки, побежавшие по его спине. Когда он опустился на колени в углу татами, в висках начала пульсировать боль; от нового аромата у него кружилась голова. Он скучал по сильным древесным запахам Джинко и сандала, которые обычно воскуряли в его комнате. Положив руки на колени, он сосредоточился на медитации и стал молиться Аматерасу о защите.
Один из шоджи открылся. В проходе, опустив голову, сидела девушка, ее лицо почти скрылось за длинными волосами, белое кимоно аккуратно расправлено вокруг ног. Она поклонилась прежде чем скользнуть внутрь, снова опустилась на колени и закрыла шоджи за собой.
Микаге Акико, будущая Сумераги.
Она станет его женой, и будет управлять его домом, его финансами, его семьей, его жизнью. Она станет обаа-сан - Субару почувствовал, как его дрожащие губы изогнулись в кривой усмешке; усмешке, которая немедленно угасла, стоило ему вспомнить о главном различии между Акико и его бабушкой...
Тени защитных офуда запрыгали по комнате, когда факелы на энгава вспыхнули под порывом ветра. Запах рисовой соломы от новых татами смешивался с тяжелым ароматом ладана. Она села перед ним, аккуратно сложив руки на коленях, ожидая. Его. Он застыл на месте, остолбенев от мысли о том, что ему придется сделать первый шаг…
- Сумераги-сама?
Нежный альт ее голоса ошеломил его, заставив посмотреть в ее темно-коричневые глаза. На лице ее была скромность и твердая решимость выполнить свой долг перед кланом. Не дрогнув, она протянула ему сакэ. Она знала, что Сумераги следуют древней традиции: если в результате появится ребенок, она станет его женой. Если же нет...
Он сглотнул. Не было никакого «если»; все знали... они сделают ей больно; будет разговор... Он знал, какую боль может причинить даже непреднамеренная грубость, он видел это в мыслях Мицуки, раны от небрежных замечаний людей, даже не знавших, что речь идет о ней, и Акико… Все знали, и она знала, что все знали. Это еще хуже.
Он не хотел, чтобы из-за него ей сделали больно, но и сам не хотел причинить ей боли. Во время работы он видел так много страданий... Он должен был быть осторожен, но голова его кружилась. Атмосфера душила его, мешая сосредоточиться на своем дыхании. Кожа зудела. Он мог только мечтать о глотке свежего воздуха…
- Сумераги-сама, вы себя плохо чувствуете? – спросила она, взволнованно глядя на него.
Словно рука сжала его горло, перекрыв дыхание.
- Мне послать за?.. – забеспокоившись, она отложила поднос, и потянулась к нему.
Темнота кружилась у его глаз, застилая все вокруг. В ушах стучала кровь. Он хотел оттолкнуть ее. Нет, он не мог сделать этого, но малейшая попытка вдохнуть в этом сушащем жаре заставляла его легкие пульсировать болью.
Что-то коснулось его лица. В ее словах не было смысла, но прохладное прикосновение к его пылающей коже принесло облегчение... Он тянулся к нему, хватал его, цеплялся за него, и все же этого не было достаточно. Он все еще горел, ему нужно было больше, ближе, только бы вдохнуть, удержаться. Если бы только голова не болела так сильно…
- ... отпустите. Пожалуйста, - попросил кто-то, а затем закричал, - Отпустите меня!
Испугавшись, он кинулся на кричавшего, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, и падая…падая…
... на татами была кровь, она впитывалась в парчовую оторочку и пятнала клановые гербы. Ее металлический запах заглушил аромат благовоний... позволил ему вдохнуть...
Он лежал на боку, мучаясь от боли, не в силах пошевелиться... Вокруг был шепот, топот бегущих ног, голоса, испуганные... сердитые... Один из шоджи был отодвинут. На нем виднелся отпечаток ладони. Красный... кровь?
Пролитая кровь...
Он должен встать, должен закрыть камидана...
В комнату врывались люди, некоторые сначала неуверенно застывали на пороге, другие...
Большие руки сжались на его запястьях. Другие ощупывали его руки, его тело...
Он попытался сесть, но державший его человек крепче сжал свои руки; безопасно, успокаивающе... Его глаза закрылись. Он так устал... и замерз... так замерз...
За шоджи кто-то всхлипнул, тихо плача. Акико-сан? Что-то... случилось... Он...
Человек отпустил его и отступил в сторону. Субару дрожал. Телохранитель, одетый в темное, быстро удалился.
Тихое поскрипывание колес сказало ему, что в комнату вошла бабушка. Шоджи закрылся за ней. Тень телохранителя, стоявшего снаружи, накрыла пятно крови на нем. Татами тихо шелестело под колесами ее инвалидного кресла. Он не нашел сил даже поднять голову и посмотреть ей в глаза, когда она остановилась в шаге от него, не произнеся ни слова. Она и не должна была. Достаточно было того, что он чувствовал, как она взирала на него, на его окровавленные покрытые шрамами руки...
Нечистый. Это слово висело в воздухе.
Он надеялся, хотел, чтобы она рассказала ему, что произошло. Все было так непонятно...
- А... – начал он. - ... кико-сан?
Молчание. Шуршание бумаги ваши...
... и последовавший за ним воздушный трепет крыльев бабушкиного шикигами, кружащего над ним. Журавль изящно приземлился, быстро ткнулся острым черным клювом ему в щеку, и устроился рядом с ним.
- Значит, ты не находился под влиянием чар, - заключила бабушка. - Оставьте нас, - Когда оставшиеся телохранители вышли, она глубоко вздохнула, - Субару-сан, что случилось?
У него не нашлось ответа. Плач снаружи прекратился...
В страхе, он смотрел на нее, отчаянно желая сесть, прикоснуться к ней, быть обнятым ею так же как год назад. - A... - Он попытался выдохнуть имя, закашлялся, и в его груди вспыхнула боль, выпившая из него остатки сил... Здесь ему было темно... темно... и холодно... и...
Одиноко.
продолжение следует в
Дела Семейные – Глава 8
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Примечания:
(1) В древние времена жених тайно посещал невесту по ночам и лишь когда рождался ребенок или родители одного из супругов умирали, невеста переселялась в дом своего мужа и становилась его женой. В те времена, когда Японией правили феодальные землевладельцы, нужды клана или семьи считались важнее личных желаний индивидуума, и браки организовывались семьями. mothra.rerf.or.jp/ENG/Hiroshima/Things/81.html
www.japaneselifestyle.com.au/culture/marriage_h...
(2) Компоненты ладана можно рассортировать по пяти элементам или по типам Будд. Учитывая характеристику Субару как Жидкого Огня (Огонь + Вода) в главе 3, ему подходит ладан из гвоздики и сандалового дерева (или Джинко), чтобы обратиться к Огню и Воде и отречься от Гнева и Страсти (пять грехов, мешающих достижению нирваны – Невежество, Гнев, Страсть, Зависть, Гордыня). Некоторые из Земных компонентов могли бы стабилизировать его. Последнее, что ему нужно, это компоненты Воздуха (Жасмин) или Пустоты (Анис). www.oller.net/incense-making.htm
(3) Джинко. Японское название алойного дерева(оно же агарное дерево, оно же каламбак). Очень дорогой компонент ладана олицетворяет Воду и охраняет от Невежества (Вайрокана Будда). en.wikipedia.org/wiki/Eaglewood
(4) Кабураги Мицуки появляется во втором томе Токио Вавилона. Сейширо предполагал, что она была первой любовью Субару.
@темы: Нетленчики, Кламп-фики
-
-
15.01.2009 в 18:11Слу, а Джинко - это не гинко, да?
-
-
15.01.2009 в 18:23Нет. И автор и Википедия через "J" пишут, и в русскоязычном инете я такие слова после ошибки со цзянем проверяю, тоже пишут "джинко". А гинко к каламбаку отношения не имеет, и, насколько я знаю, для изготовления благовоний не используется.
-
-
15.01.2009 в 19:51Шли годы, а фанфик все продолжался и продолжался.)))
Я смотрю, ты продолжаешь трудиться, независимо от того, больная ли, здоровая.)))
Респект.)))
-
-
15.01.2009 в 20:03Ок, разобралась. А то уж сильно влом было вчитываться в статью
deSStination Шли годы, а фанфик все продолжался и продолжался.)))
И правда! Сколько мы это уже читаем?
-
-
15.01.2009 в 20:40Я уже и не вспомню.))) Нужно спросить у переводчика.)))
-
-
16.01.2009 в 00:58Я смотрю, ты продолжаешь трудиться, независимо от того, больная ли, здоровая.)))
Ну, перевод я успела закончить до болезни, а вот вычитывать на больную голову трудновато^^'''
Нужно спросить у переводчика.)))
Больше года. А знаешь как мультичаптеры переводить удобно? Ни выбирать не нужно, ни нервничать понравится ли... Один минус - качественные мультичаптеры пишутся медленно, если вообще заканчиваются><
-
-
16.01.2009 в 01:42Ну, перевод я успела закончить до болезни, а вот вычитывать на больную голову трудновато^^'''
Повезло, но только наполовину.))) Молоток!)))
Больше года. А знаешь как мультичаптеры переводить удобно? Ни выбирать не нужно, ни нервничать понравится ли... Один минус - качественные мультичаптеры пишутся медленно, если вообще заканчиваются><
Нервная это профессия - переводчик.)))
-
-
16.01.2009 в 14:00Нервная это профессия - переводчик.)))
Это не профессия нервная, это я))